Илья учился во вторую смену, когда со школы возвращались в шесть-семь часов вечера. Поздней осенью и зимой было темно. В один из зимних вечеров их поджидала ватага мальчиков лет одиннадцати-двенадцати, за которой стояли старшие ребята. Один из мальчуганов каждому проходившему отвешивал подзатыльник. Дошла очередь и до Ильи. Не успел парень угостить Илью затрещиной, как получил от последнего удар в нос. Мальчик упал навзничь, обливаясь кровью. Старшие ребята подбежали к нему, а одноклассники Ильи посоветовали ему удирать. Илья гордо ответил, что не собирается удирать, так как считает себя правым. Однако он ускорил шаг, а когда увидел, что никого вокруг него нет, то побежал домой. Но он был ежедневно под напряжением, так как чувствовал, что его выслеживают. Его чуть не подловили при возвращении из библиотеки, но он вовремя убежал. Он вынужден был уходить из школы через чёрный ход. Ему надоело жить под напряжением, не хотелось ходить в школу. Наконец, он решил, что пусть его поколотят, чем он живёт под постоянным напряжением, страхом.
И вот настал день, когда его подкараулили в раздевалке. Высокий парень спросил мальчугана: «Это он?», — «Он», — ответил тот. Илья просовывал правую руку в рукав пальто, это просовывание казалось ему вечностью. Он оделся и вышел. Он был один, так как одевался очень медленно, и все уже убежали. На улице его ожидала та же ватага взрослых парней и мальчиков лет одиннадцати-двенадцати. Но теперь впереди были старшие парни, а младшие в стороне. Первый удар кулаком пришёлся по голове, Илья упал на бок, потом его пинали в спину, в бока, в живот, а один пинок угодил в нос, от этого пинка в глазах у Ильи потемнело, из носа хлынула кровь. Все разбежались. Он, лёжа на земле, стал прикладывать к носу снег. Когда кровь перестала течь из носа, он встал и, шатаясь, поплёлся домой. Илья шёл медленно, путь от школы до дома был далёкий, и Илья не спешил, так как по дороге придумывал версию обмана отца о происшедшем. Его с детства приучили: «не лягавить» ( не доносить на обидчиков). Поздно вечером он пришёл домой, и когда отец увидел его в снегу и с расквашенным, распухшим носом, то сразу же задал вопрос: «Подрался?» — «Нет, просто играли в снежки, и большой снежок расквасил мне нос». Вопросов больше не последовало.
Школа №16, в которую ходил Илья, вызывала у него отвращение. Ему хотелось перевестись в другую, но ничего поблизости не было. Он носил женское пальто с пуговицами на левой стороне, и это его очень удручало, у него была смешная шапчонка. Ему казалось, что все, включая учителей, над ним смеются. Он хорошо учился и стал пионером, через полгода комсомольцем. По дороге домой он с одноклассником Камышановым обсуждал события в мире. Была война в Корее, и Камышанов сообщили Илье, как американцы насиловали женщин, а один даже жестоко надругался над маленькой девочкой.
В классе Ильи училась девочка по имени Бурлина Наташа. Она казалась ему необыкновенной красоты. У неё было милое смуглое личико с выразительными тёмно-карими глазами. Она мило улыбалась Илье, и он в неё влюбился. Ему хотелось постоянно видеть её, говорить с ней. Она жила в бараке по правую руку от пожарки если смотреть со стороны пожарки на город. Несколько раз Илья ходил к бараку, но стеснялся вызвать её. Она кокетничала с ним, а в классе была самой тупой ученицей. Илье хотелось всегда подсказать ей, что он и делал. Учителя не нравились Илье. Учитель по истории был с изувеченной рукой. На всю жизнь Илье запомнилось имя из истории, произнесённое тем учителем: «Навуходоносор».
Английский язык преподавала женщина с круглым широким лицом и высокой короной каштановых волос. Другие учителя Илье не запомнились.
В школу иногда их возили автобусом, который стоял в гараже пожарки. По всему гаражу было расклеено высказывание Сталина: «Мир будет сохранён и упрочен, если народы мира возьмут дело сохранения мира в свои руки и доведут его до конца!»
В пожарке жил чахоточный молодой мужчина, которого звали Колей Крыловым. Он не работал, был на инвалидности, постоянно кашлял. Коля писал стихи. Он часто просил Илью послушать его стихи и дать оценку. Стихи были лирические, и Коля читал их лёжа на траве перед пожаркой. Ему оставались считанные дни до смерти, но Илья ни разу не слышал жалоб и стона от Коли. Коля тихо умирал, оставляя после себя школьную тетрадь лирических стихов.
Группа пожарских мальчиков часто бегали по лестницам каланчи, забираясь на самый верх, по тем же лестницам сбегали вниз и через окно выбирались наружу. В одной из подобных игр Илья чуть не лишился головы, в полном смысле этого слова, когда его сверстник наверху двинул ногой кирпич, и тот со свистом пролетел над ухом Ильи.
Весной 1949 года у Нюры родилась девочка, которую назвали Зоей. Илья стал основной нянькой, так как мачеха теперь работала уборщицей на заводе. Мальчик закончил пятый класс и с весны до осени нянчился с сестрой. Он научился пеленать, кормить с рожка сестру, успокаивать её, когда она плакала, но у него не было к ней того чувства любви, которое он некогда испытывал к Вале, которая умерла в месячном возрасте. Тут он делал всё как по обязанности. Ивана он не любил, так как Иван всегда готов был наябедничать на Илью, постоянно что-нибудь вымогал и не давал Илье свободы, везде его преследуя. Иван выслеживал малейшие промахи Ильи, как-то: Илья с высокой голландской печки достал два кусочка сахара из пачки, которую там прятала мачеха; Зоя, обложенная подушками и тряпками, клюнула в пол носом и расквасила нос, когда Илья с ребятами азартно играли в карты; Илья выругался нецензурными словами в присутствии Ивана. И вот за обедом Иван начинает что-нибудь вымогать у Ильи или просится с ним в какой-нибудь поход. Илья отказывает, тогда маленький шантажист, глядя на старшего брата своими тёмными буравчиками и тут же переводя их на отца или мать, начинает шантаж: «Па-па... ма-ма, а вот Илья...». Те сразу же спрашивают: «В чём дело, Иван?». Иван, опять глядя на Илью, спрашивает: «Сказать?». Илья готов стереть его в порошок, раздавить как гниду, но, делая независимый вид, отвечает: «А что ты можешь сказать?» — «Я знаю, что…» И так продолжается шантаж, пока родители или не одёрнут их, или до конца выведают, что вытворял Илья в их отсутствие.
А тот в их отсутствие вытворяет многое: и дуется в карты, и сквернословит, и оставляет без присмотра Зою, и даёт оплеуху Ивану. Но не курит и не ворует. Хочет учиться. Однако отец уже считает его достаточно большим, чтобы отправить на работу.
В 1949 году ещё продолжалась карточная система выдачи продуктов, хлеба. За крупой и макаронами выстраивалась очередь в пожарке возле окошка магазина. Кто-то из жителей пожарки регулировал очередь, обычно это делала уборщица холостяцкого общежития, которое размещалось на том же этаже, где жил Илья, Володя Колодин и другие мальчишки. Когда не привозили хлеб в магазинчик пожарки, то Илья с талонами ходил в разные магазины Тамбова с санками. Довесок с буханки он съедал по дороге, вкушая аромат и свежесть хлеба. Зимой Илью отец посылал на рынок , уложив аккуратно на санки поленья дров. На рынке Илья раскладывал дрова по кучкам, в каждой кучке по четыре полена и продавал по цене, назначенной отцом. Продажа шла плохо, редко кто покупал дрова, разве что старушки, и часто Илья возвращался домой с той же поклажей. Ему эта миссия очень была противна, он боялся увидеть на рынке кого-либо из знакомых. Рынок был крошечный, это скорее была «толкучка», где предлагалось всякое тряпьё, гвозди и скобяные изделия.