Коля Еленкин поистине слыл красавцем: цветущий румянец, сероглазый, с правильными чертами лица, красивыми белоснежными зубами и ослепительной улыбкой, он с каждым днём становился ещё красивее. Как-то нянечка детского дома, пожилая женщина, увидев вдалеке Колю, отметила: «Какой красивый мальчик!» Семён, Лёня и Коля были физически как взрослые.
В Кутлинском детском доме Илья полюбил играть в футбол, лапту. Играли в клёк. Вечерами в помещении подростки играли в чехарду. Старшеклассники играли в карты, что было запрещено, или «усыпляли» друг друга. Илья испытал на себе, что такое было усыпление: ты сидишь на кровати, ребята стоят или сидят вокруг тебя. Тот, кто тебя усыпляет, полотенцем сзади постепенно сдавливает тебе шею. Ты чувствуешь, как постоянно начинает покалывать в кончиках пальцев рук и ног, в ушах раздаётся звон, в глазах темнеет, ты, кажется, летишь куда-то вниз головой и когда приходишь в сознание, после того, как убирают полотенце, то находишь себя лежащим на кровати. К счастью, подобные «забавы» заканчивались благополучно. Стоило кому-то передержать время усыпления, и усыпление бы перешло в вечный сон.
Очень популярным в Кутлинском детском доме было ходить в ночное, когда группа ребят сидела в землянке и кто-то время от времени выходил посмотреть на пасущуюся в овраге единственную в детском доме рабочую лошадь. При зажженной лучине мальчики «дулись» в карты(очко). На кон ставили кусочки пряников или печенья, обычно это была восьмая часть. Кто-то выигрывал весь кон — полшапки или полфуражки кусочков пряников или печенья. С начала весны начинались игры в футбол, лапту, прятки. Летом ходили за орехами в рощу. В Кутли не было леса, речки, вокруг детдома были сплошные глубокие овраги, которые поражали Илью своими извилинами.
В начале лета 1952 года Кутли постиг великий пожар: сгорело пятьдесят девять домов. Это было поистине страшное зрелище: дворы полыхали один за другим, пламя с одних крыш перемётывалось на другие крыши, и всё было объято пламенем и дымом. Загорелось сельпо, и бутылки с вином и водкой взрывались глухими хлопками. Люди метались по улицам, которые здесь назывались «порядками»: Земзеревский порядок, Насоновский порядок, Торопченский порядок. На этих порядках жили родственники близкие и дальние. Пожар пожирал дома с каждого порядка, которые вертикалями отходили от центра села, где находился сельсовет и сельпо. Пожарных машин не было, воды не было. Единственным средством тушения пожара было растаскивание крыш и стен горевших домов баграми. Пострадавшие после пожара погорельцы, рыдая и горюя, отправились к родственникам или расположились возле своих сгоревших домов…
В детском доме всё шло по графику: дежурство по столовой, дежурство по кухне, подвоз воды, хлеба, дров. Больше всего ребята любили дежурство по кухне, хотя трудно было рубить дрова. Тут тебя ожидал первый «блин комом» в прямом смысле слова, тут ты мог пить холодный хлебный квас, от которого покалывало по всему телу. Подвоз воды не являлся ни для кого любимым занятием, особенно зимой, когда бочка была покрыта льдом, лошадь скользила в случае плохих подков, родник был обледеневшим. Весной и осенью дорога к роднику была вязкой, летом всё было сносно. Хлеб доставлялся из Пичаевской пекарни раз в неделю. Дрова пилили в лесу, расположенном далеко от Кутли. Туда отправляли пожилую женщину, одного из мужчин и кого-то из старших детдомовцев. Илья раз попал в такую командировку. Было морозно и чтобы разогреться, пожилая рыжеволосая женщина предложила борьбу. Она была поистине силачкой и быстро подмяла Илью под себя. Она могла бы его «разложить», то есть снять с него одежду, но она лишь заломила ему руки и несколько секунд полежала на нём.
В один из весенних дней, когда сосульки падали с крыш и окон, солнце сияло и пригревало, мальчики готовились кататься с оврагов на старых санях. Они уже готовы были тащить сани к оврагу, как кто-то крикнул, что под глыбой торфа торчат чьи-то ноги. Быстро установили, что под глыбой находится Володя, по прозвищу «старик», веснушчатый, сероглазый паренёк лет двенадцати, который дежурил по кухне. Торф для топки брали из непокрытого сруба обычно снизу; там был подкоп, чтобы набирать из него сухой торф. За зиму торф весь замёрз, а весной начал оттаивать сверху. Когда Володя полез за торфом, произошёл обвал. Володя был тихим мальчиком, улыбчивый, с неровными зубами, со ртом, напоминающим мордочку суслика. Полчаса назад он угостил Илью стаканом простокваши, и вот он под глыбой торфа! Когда Илья прибежал в сруб, он увидел торчащие из-под глыбы кирзовые сапоги Володи и группу бледных, взволнованных ребят. Илья побежал за взрослыми, прибежали директор, завхоз, бухгалтер, воспитатель-мужчина. Дружно они подняли торфяную глыбу и вытащили задохнувшегося Володю. Володю обмыли при всех в корыте, тут же в мастерской сделали гроб и уложили мальчика в гроб. В пургу детдомовцы несли гроб мальчика к кладбищу. Никто из родственников не приехал на похороны.
Илья часто сидел за срубом, читая книги. Душа у него была романтичная, ему что-то хотелось, постоянно куда-то тянуло, он жил героями книг, ему хотелось необычной дружбы, любви. Среди ребят-детдомовцев он пользовался авторитетом, ему даже простили комсомольский билет, который он показал всем парням, а вскоре даже стал главным агитатором ребят в детском доме и школе в комсомол. Его выбрали комсоргом класса, а через полгода секретарём комсомольской организации семилетней школы. Школа находилась от детского дома километров в пяти, иногда детей возили туда зимой в санях, но чаще всего они ходили пешком. Ходить приходилось полем, и перед взором открывались снежные просторы безлесья и глубины оврагов. Так как Илья стал секретарём комсомольской организации, то ежемесячно он ходил в Пичаево на заседание райкома комсомола. Пичаево отстояло от Кутли на расстоянии пятнадцати километров. Он уходил утром и возвращался поздно вечером, отмахав тридцать километров в оба конца. В райкоме давали задания, одним из которых был сбор помёта для удобрений. Навоз и куриный помёт собирали в корзины и возили на тачках или санках на ближайшее поле. Второе задание — сбор металлолома, третье — участие в агитации в выборных кампаниях. Илья относился ко всем поручениям и заданиям добросовестно и серьёзно, в его натуре не было ни малейшей доли карьеризма. В седьмом классе в школе появились две выпускницы ВУЗа - учительница русского языка и литературы и математичка. Прежняя учительница физики и математики окончательно спилась и её уволили. По всей школе была известна драка между ней и мужем, которая произошла весной. Приехавшие выпускницы были красивые девушки, они наладили хороший контакт с семиклассниками.
Перед Новым годом Илья уехал навестить сестру Зину в Дрезну под Москвой. Зина работала там ровничницей после окончания ФЗО. Дрезна была типичным посёлком ткачей, с новыми домами. Зина жила в общежитии, и Илья от станции направился туда. По дороге он встретил Зину, которая в морозный день бежала куда-то в туфельках. Илью очень это удивило, так как он был одет по-зимнему, в тёплом пальто, зимней шапке и в валенках. Брат с сестрой расцеловались и вместе пошли к общежитию. Илья провёл у Зины зимние каникулы и вернулся в детский дом.