Они шли по заснеженным просторам Приуралья, Урала, Мордовии, Удмуртии, Башкирии. Ночевали где придётся: в теплушках, в стоявших на железнодорожных путях товарняках с лесом или соломой, в палатках для строителей. Илья был свидетелем неприличных сцен: в одном углу палатки мужчина, обняв женщину одной рукой, снимал с неё одежду, молодая парочка занималась тем же в другом углу, не обращая внимания на мальчика, сидевшего в палатке. Отец и Зина в это время отсутствовали.
Хлеба никто не давал, но Илье нравилось тогда есть колбасу с простоквашей. Почему? Да потому, что когда они были очень голодными и им дали варёную колбасу и простоквашу, то лучшего лакомства в тот день, казалось, не существовало.
В Удмуртии было очень много больных трахомой. Туалеты были открытые, и зимою под настилом крылец возвышались столбы замёрзшего людского кала. Они были обледеневшие и не отравляли атмосферу зловонием. Весной, видимо, их разбивали и вывозили в поле. По всему Приуралью пекли шаники, которые были очень вкусные. Это плоская лепёшка с загнутыми краями, на которую кладут мятый картофель, приправленный жареным луком; сверху картофель может слегка быть облит яйцом, а то остаётся и без яйца, и этот открытый пирог выпекают в русской печи. Пирог разрезают на части и едят. Очень распространена была в тех краях и брага, которую хранили в погребах в жбанах из бересты. Брага очень утоляет жажду и от неё немного хмелеешь.
Илье-сыну запомнился случай, когда отец с детьми заблудился в лесу. Было нечто вроде как заблудится в трёх соснах. Старший Илья решил сократить путь от одной деревни до другой, видневшей на пригорке, проходя через лес. Когда они по лесным тропам отправились в деревню, где хотели остановиться и заночевать, то тропы повели их совершенно в другом направлении. Отец решил вернуться в ту деревню, из которой ушёл, но не мог попасть и туда. Темнело, лес был густой, хотя и не большой, так как из первой деревни была видна другая, стоявшая за лесом на пригорке. Но отец никак не мог пробраться к ней. Его охватила паника, он стал звать на помощь: «Ого…го…го…го!» — кричал мужчина, и его голос громким эхом разносился по лесу. Но никто не пришёл им на помощь, и ночь пришлось коротать в лесу, под деревом. Они не спали, так как боялись нападения лесных животных. Утром при свете все успокоились и пришли в деревню на пригорке. Там им правление колхоза помогло побыть несколько дней при конюшне, где было помещение для дубления кожи. Запах в помещении от дублёной кожи был тошнотворным. Илья и Зина расположились для ночлега в подвешенных санях, отец спал внизу. После трёхдневного пребывания там семья двинулась в дальнейший путь.
Глава 12 ВОРОНЦОВСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ
Весной пришли в Тамбовскую область. Отец подготовил детей к ответам на вопросы администрации детского дома, привёл их к калитке Воронцовского детского дома, оставил их там, а сам спрятался в кустарнике за дорогой. Он наблюдал, как встретят детей, возьмут ли их. До этого они договорились о месте встречи в случае отказа. Детей могли и не взять, если администрация заподозрила бы, что у них есть хотя бы один из родителей.
Директор Лидия Ивановна, плотная, красивая блондинка, задавала Зине несколько вопросов относительно родителей. Когда же Зина неуверенно стала что-то лепетать об отце, который их бросил, то директор усомнилась в верности её слов, задала им ещё несколько вопросов, спросила сколько им лет, где родители, есть ли при них какие-либо документы. Не найдя ничего при детях, она повела их в помещение детского дома — двухэтажное белое здание, — и тут же врач стал определять их возраст по зубам, костям, гениталиям. Санобработку проводили почему-то при присутствующих детях. Вымыв их в корытах и одев Зину и Илью в чистое бельё, повели их в столовую, потом распределили по разным спальням. Жизнь в Воронцовском детском доме оставила у Ильи-младшего светлые воспоминания: красивая природа местности, лес, чистая речушка, парк, где находился детский дом, заброшенное полуразрушенное здание церкви с надгробными камнями вокруг него. Всё это вселяло оптимизм в душу ребёнка, заставляло забыть те невзгоды и мытарства, которые он доселе испытал.
Летом дети часто ходили в лес собирать ягоды, орехи, просто погулять. Много времени они проводили на берегу реки Цны, которая текла под пригорком в парке. Дети строили трамплины и ныряли с них. Илья научился плавать и нырять с разбега. В парке весной высасывали из дупел соломинкой берёзовый и кленовый сок, собирали подснежники, летом охотились за сотами диких пчёл и ос, гнёздами которых изобиловали липы. Деревья в парке были вековые, могучие, разнообразные: липы, вязы, клёны, берёзы, дубы. Вокруг деревьев буйно росли кустарники, было масса цветов, густой травы, над которыми кружились стаи бабочек и шмелей, пчёл, ос, стрекоз и всякой другой божьей твари. Вечерами вихрем проносились летучие мыши. Летом всё благоухало, зимой всё цепенело, покрывалось белым снегом и сверкало озарённым лучами солнца инеем и сосульками.
Здание церкви являлось местом сбора мальчишек. Тут они играли в прятки, тут они искали клады, птичьи гнёзда, исследовали внутри настенные росписи. Пробежать поздно вечером мимо церкви считалось верхом храбрости. Вокруг церкви было несколько могил с надгробными плитами. Надписи на плитах были полустёртыми, но кое-что можно было прочитать.
Шёл 1947 год. Уже два года прошло после окончания войны, страна залечивала раны, продолжалось послевоенное строительство разрушенных городов и сёл. Детей в детском доме кормили сносно, ежедневно давали по стакану молока. Но дети оставались голодными. Илье всегда хотелось есть. На завтрак каждому воспитаннику давали очень горячие каши, кусочек масла и две чайные ложки сахарного песка.
Илья обычно сидел возле худенькой тихой девочки, Светы Овсянниковой. Однажды за завтраком он пришёл в ужас, когда Света, проглотив ложку сильно горячей каши, обожглась ею и ничком упала на стол, потеряв сознание. К счастью, тарелка отлетела в сторону. Через минуту она пришла в себя. Девочка торопилась, потому что была очень голодной. Илья долго был под впечатлением этого случая.
Илья пошёл во второй класс. Он пропустил первый класс, так как считал, что достаточно был подготовлен ко второму классу. Он начал писать стихи, которые от всех прятал, так как стыдился кому-либо показать их. Когда один из мальчуганов похитил у него тетрадку со стихами и начал читать первый попавшийся стих, Илья бросился на него, вырвал из рук мальчишки свою тетрадь и разорвал её, уничтожил все стихи. После этого он перестал писать стихи, а переключился на чтение. Читал он много и запоем. Особенно любил Илья, когда воспитательница читала какую-нибудь книгу, а все детдомовцы располагались вокруг неё. Так проходило коллективное чтение книг: «Рыжик» Свирского, «Четвёртая высота» и других. Воспитательница читала книги при керосиновой лампе, так как электричества не было, и при трогательных моментах в книге, Илья забивался в дальний тёмный угол, чтобы никто не видел его слёз. Он плакал о Рыжике.
Раз в месяц детей водили в кино. Это был неописуемый праздник. Крутили ленты военных лет, события которых были свежи в памяти. По окончании фильма «Молодая Гвардия» Илья весь был в слезах. Он долго не мог успокоиться от сцены казни молодогвардейцев. Крутили и трофейные фильмы: «Четвёртый раунд», «Последний раунд», все обалдели от «Тарзана», стали копировать Тарзана в причёске, подражать его улюлюканью, движениям, прыжкам по деревьям.