Когда Виктор Эммануил узнал о судьбе «Ромы», его чуть не хватил кондратий. Забыв обо всех планах сохранения монархии, он в тот же день с королевой Еленой, переодевшись под обывателя, бежал в порт Бриндизи, где высадились американцы. Короля привели к генералу — главе союзной контрольной комиссии. Янки встретил Виктора Эммануила… в трусах и майке.
Ну а пока шло это представление, Роман Петрович вместе с сыновьями и бабушкой Милицей спрятались у папы Пия XII в Ватикане.
Осенью 1943 года американцы находились примерно в 200 километрах от Рима. Союзникам противостояли незначительные силы немцев, напомню, 80 процентов сил вермахта находилось на Восточном фронте. Но не зря карикатуристы нейтральных государств изображали союзные войска в виде улитки, ползущей по «итальянскому сапогу». В Рим янки вошли лишь в июне 1944 года.
Сразу после прихода американцев семейство Романа Николаевича выбралось из Ватикана, а двадцатидвухлетний Николай пошёл на службу к американцам. Его пристроили чем-то вроде курьера при американском генерал-квартирмейстере.
2 июня 1946 года в ходе референдума большинство итальянцев проголосовало за республику, и через 16 дней была провозглашена Итальянская республика. Согласно XIII статье новой конституции было запрещено пребывание в стране бывшего короля. Виктор Эммануил и его родственники перебрались в Египет. Туда же направилась и семья Романа Петровича. В начале 1950-х годов семейство вернулось в Рим.
Там 21 января 1952 года Николай Романович вступил в брак с 21-летней богатой итальянской графиней Свевой (Звевой) де ла Герардеска. Вскоре брат жены погиб в автокатастрофе, и тесть, только что понуждавший Николая Романовича поступить на службу, приказал ему уволиться и заменить погибшего шурина в качестве управляющего родовым имением.
Через четверть века имение наконец-то было продано, и в 1980-х годах князь Николай Романович стал свободным человеком, полностью посвятив себя делам дома Романовых.
От графини Свевы у Николая Романовича родились три дочери — Наталья (1952), Елизавета (1956) и Татьяна (1961). Все они вышли замуж за итальянцев. У Натальи и Елизаветы есть по сыну и дочери. Одни из зятьев Николая — процветающий адвокат и, в частности, вёл дело о покушении на папу римского. Когда он в этой связи посетил Болгарию вместе со своей русской княжной, болгары поспешили показать ей статую Александра II, освободителя Болгарии, брата её прапрадеда. Поистине история полна иронии.
Историк Стаффан Скотт встретился с Николаем Романовичем в маленькой альпийской деревне, где он вместе со своей итальянской семьёй проводил зиму и лето. По мнению Скотта, у Николая Романовича есть «несомненный художественный талант, как и у его отца и деда; в итальянском издательстве вышла с его собственными иллюстрациями фантастическая повесть, которую он написал двадцать лет назад. Речь в ней идёт об одном причудливом, совершенно круглом судне, существовавшем в царском русском флоте, которое заблудилось и плывёт в продолжение всего двадцатого века, не подозревая о том, что произошло в России.
Не только русские приметы, но и всё, связанное с морем, в книге абсолютно достоверно, поскольку Николай Романович одержим морем и мечтал стать морским офицером, «но в моё время в Италии для молодого русского эмигранта это было исключено, тем более, что я предпочёл бы служить у союзников»…
Николай Романович — статный и живой мужчина за шестьдесят (теперь уже, естественно, ближе к восьмидесяти), но на вид ему на двадцать лет меньше. У него резко очерченное лицо, вероятно, унаследованное от бабушки-черногорки. Хотя он держит в голове всю историю своего семейства, на всякий случай он также заложил её в компьютер. Он завёл «Макинтош» с жёстким диском и собирает всю информацию о том, кто из рода Романовых когда и что делал.
Домашняя жизнь Николая Романовича по-итальянски бурная. Сам он делит нынешний род Романовых на две части: тех, кто получил русское воспитание, и всех прочих. Он не производит впечатления несчастного человека, но всё же говорит с печалью в глазах:
— Я не знаю, где моя родина, и это грустно. Мы не занимаемся политикой, не думаем о будущем. Мы хотим по возможности сохранить русский характер.
В разговоре о разных членах династии Романовых Николай Романович столь же напоминает заинтересованного, но объективного историка, сколько члена семьи. Он не пытается скрыть свою неприязнь к великому князю Сергею Александровичу даже через восемьдесят лет после его жуткой смерти: