Граф писал: «Вся власть в Маньчжоу-Го принадлежала японцам, и так же было бы, если бы им удалось создать русскую «кукольную монархию» в Приморской области.
Харбин был единственным уголком на земном шаре русским в прежнем понимании и вне территории России. В нём царил старый уклад жизни, но полицейская власть всецело была в руках японцев. Наш представитель генерал Кислицын служил начальником русской полиции, конечно, подчинённой японцам. Они же его признавали представителем Государя. Настроение русских в тех местах, видимо, было всецело монархическим, насколько можно было верить донесениям Кислицына и других лиц…
В Харбине имелся Синод иерархов и свой митрополит, и его епархия распространялась на весь зарубежный Дальний Восток. В Маньчжоу-Го проживал атаман Семёнов… и ещё два наших генерала — К.К. Акинтиевский и фон Эглау. Был ещё и третий, Жадвойн, очень деятельный, но он жил в Мукдене». Так что в Харбине можно было и поцарствовать, а там, глядишь, самураи и весь Дальний Восток оттяпают у СССР.
Однако Кирилл хорошо запомнил холодную ванну в марте 1904 года, которую ему устроили японцы в Порт-Артуре, и не поехал. А, возможно, он прочитал в 1932 году и любопытную статью в германской газете о советских вооружённых силах на Дальнем Востоке — усилении береговой обороны и принятии на вооружение снарядов с дальностью стрельбы в 1,3 раза больше, перевозке на Дальний Восток по железной дороге торпедных катеров и подводных лодок. Лично я поразился осведомлённости немцев — они точно дали данные снарядов образца 1928 года, число торпедных катеров типа «Ш-4» и «Г-5», 28 подводных лодок VI серии, переброшенных из Николаева на Дальний Восток и т.д. Однако орган РОВС — журнал «Часовой» — долго и нудно издевался над «колбасниками», поверившими в сказки сиволапых большевиков. Чего стоил «Часовой» — Кирилл прекрасно знал и задумался. Ну, перейдут ночью самураи границу у реки, а дальше как дело обернётся? И правильно «император» решил. 9 августа 1945 года Красная армия начала наступление на Дальнем Востоке, и через 10 дней в Харбин одновременно ворвались бронекатера Амурской флотилии и танки 1-й армии 1-го Дальневосточного фронта, а на аэродромы был высажен парашютный десант. Бедного Семёнова изловили и повесили, а императора Пу И авиационный десант взял на аэродроме в Мукдене.
Уже в начале 1920-х годов Кирилл и особенно Виктория осознали, что монархическое движение обречено на гибель, если оно будет опираться лишь на старых эмигрантов. Монархистам нужны были свежие силы. А за примером ходить не приходилось — в Германии маршировали штурмовики в коричневых рубахах, в Италии — чернорубашечники, в Финляндии — щюцкоровцы, во Франции фашисты маршировали в синих рубашках. И в русской эмиграции возникает их аналог — «Союз младороссов».
Инициатива создания союза принадлежит «государыне» Виктории Фёдоровне. Руководителем младороссов стал 28-летний Александр Казем-Бек, служивший ротмистром в белой армии.
Младороссы выдвинули оригинальный лозунг: «Царь и Советы». Младороссы рассматривали Советы как законосовещательные органы, избираемые пропорционально национальностям и четырём группам населения (духовенство, земледельцы, рабочие, горожане). Система районных, губернских и прочих Советов, Имперский съезд Советов и избираемый им Имперский Совет, полагали они, осуществят народное самоуправление и доведут голос народа до царского престола.
Движение младороссов достигло своего апогея в 1934–1935 годах. Его руководители заявили, что число членов союза достигло 6 тысяч. Члены союза носили синие рубашки. На съездах при появлении вождя Казем-Бека они вскакивали с места с криком: «Ура Главе!» (аналог «Хайль Гитлер»). В 1936 году в союзе были введены офицерские звания «младший младоросс», «старший младоросс», «член Главного Совета» и т.д.
Глава союза Казем-Бек регулярно приезжал с докладами к императору Кириллу, однако тот не вмешивался в детали партийной жизни и не показывался на съездах. Младороссы регулярно с 1930 года устраивали палаточные лагеря вблизи Сен-Бриака — резиденции императора.
В 1935 году в партию младороссов вступил великий князь Дмитрий Павлович. Он вошёл в руководство партии, тем не мене на съездах тоже кричал «Ура Главе!»
Любопытно, что в мае 1934 года Бенито Муссолини официально принял Казем-Бека, несмотря на протесты советского посла В.П. Потёмкина.
В 1933 году историк церкви А.В. Карташев так оценивал младороссов: «Дикарьки! Это мускулы. Материал. Они могут хватиться и за какое-нибудь хорошее дело — совсем не за то, которое они себе воображают. Казем-Бек — он не без таланта. Вообще же это все дрожжи будущего гитлеризма. Гитлеризм же теперь мода».