— В таком случае тебе следует воткнуть свой меч мне в голову. Там царит самый настоящий мрак, если ты сумела уговорить меня участвовать в твоей идиотской затее. Ладно, поторопись. И помни: если у тебя возникнут хоть малейшие сомнения или что-нибудь будет угрожать твоей жизни, ты должна прикончить маленьких ублюдков. Мы заключили договор.
— Да, заключили. — Ее улыбка на мгновение засияла так же ярко, как изумрудные глаза, а потом ее поглотили призрачные тени шахты.
Через несколько секунд вертикальный колодец озарил яркий пульсирующий свет, который сопровождало легкое гудение, словно запели серебряные горны. Акмед заглянул внутрь шахты. Рапсодия держала в руке Звездный Горн и смотрела на него. Меч, рожденный стихией огня и светом звезд, озарил волшебным сиянием грязную воду у нее под ногами. Она взглянула наверх, снова улыбнулась Акмеду и направилась к узкому входу в туннель. Держа перед собой меч, она быстро поползла вперед.
Акмед молча смотрел, как сияние ее меча постепенно исчезает внутри туннеля. Он отвернулся от шахты как раз в тот момент, когда детище Ракшаса, мальчишка с черными волосами, откатился в сторону и попал прямо в горящие угли под одним из баков с раствором.
Акмед попытался зацепить его своим шестом с крюком, но опоздал. Короля фирболгов окатил дождь искр, когда сын демона освободился от веревок, которые удерживали его ноги, — они сгорели в огне. Затем он быстро выбросил угли и дымящийся сухой навоз и забрался под горячее дно бака. У себя за спиной Акмед слышал приглушенные крики двух других учеников, но, скорее всего, они вопили от страха, а не от боли. Горячие искры сыпались на земляной пол и гасли в облачках дыма.
Заглянув под бак, Акмед увидел, что мальчишка, засунув руки в горячие угли, сжег веревки и забрался еще дальше, прижавшись к стене позади бака. Очевидно, огонь не причинил ему никакого вреда.
Акмед засунул длинный шест под чан с раствором, пытаясь зацепить беглеца за ногу, и едва успел отскочить в сторону, когда тот ухватился за цепь, на которой держался чан, и вывернул его дымящееся содержимое на пол.
Быстро повернувшись, Акмед зацепил крюком веревки, связывавшие ученика с бритой головой, и поднял его в воздух, прежде чем горячий раствор успел до него добраться. Другой паренек оказался прямо на дороге смертоносного потока и в следующую секунду оказался погребенным под ним: горячий раствор поглотил его тело, забился в нос, рот, а потом и глаза.
Акмед стряхнул дрожащего ученика на пол, оставив задыхающегося от ужаса Омета возле кучи какого-то мусора, и устремился к порождению демона. В этот момент черноволосый мальчишка, выпрямившись во весь рост, швырнул форму прямо в колокол. Раздался громкий сигнал тревоги. Его отзвуки коснулись кожи Акмеда, окатив тело волной нестерпимой боли.
Он заставил себя успокоиться, бросился к отродью демона и с силой вонзил крюк ему в плечо, когда тот опустил руку после броска. Раздался треск — сломалась ключица. Черноволосый ученик громко вскрикнул, похоже, впервые за все время испытав боль. Впрочем, Акмед почти сразу сообразил, что это, скорее всего, только удивление. Мальчишка бросил взгляд на дверь, откуда должны были появиться подмастерья, затем повернулся к Акмеду и уставился на него, явно приготовившись к нападению. Однако он потерял несколько драгоценных секунд и отразить второй удар шестом не успел. Тяжелый железный крюк сломал ему запястье, заставив потерять равновесие.
Теперь вместо наглой самоуверенности в глазах порождения демона появился страх. Он на мгновение напрягся, а потом бросился к пустому проволочному стеллажу в надежде спрятаться за ним. Но Акмед его опередил и нанес ему такой мощный удар в грудь, что чуть не сломал шест. После этого он снова вонзил свое импровизированное оружие в плечо маленького чудовища, а затем швырнул его к открытой печи. Прежде чем тот успел понять, что происходит, Акмед подцепил его за рубашку, сунул внутрь и захлопнул дверцу. Только после этого он стряхнул с перчаток горячий пепел и мелкие угли.
И прислушался. Где-то внутри здания уже раздавался шум торопливых шагов и взволнованные крики.
Акмед быстро оглядел комнату в поисках подходящего укрытия и нашел то, что искал, возле дальней печи для обжига, рядом с которой стояли стеллажи с посудой, образуя чудесный, окутанный сумраком лабиринт. Грохот шагов стал громче, и он, не раздумывая, метнулся в тень.
В следующее мгновение в комнату ворвалось больше дюжины мужчин, все приземистые, крепкие, большинство щурились, пытаясь прийти в себя после прерванного тревогой сна. Они тут же принялись озираться по сторонам. Беспорядок в комнате ошеломил их, но больше всего их потряс перевернутый бак и застывающая гора раствора на полу. Судя по репликам, они решили, будто их вызвали из-за какого-то несчастного случая.
И тут они обнаружили Омета, связанного, с кляпом во рту.
Вооруженные крепыши тут же принялись обыскивать комнату, а Акмед бесшумно достал квеллан, асимметричное, до некоторой степени похожее на лук оружие его собственного изобретения, и без единого звука вставил диск. Очень осторожно он скользнул вдоль стены, стараясь занять наиболее выгодную позицию до того, когда наконец его обнаружат.
Им потребовалось больше минуты. Неожиданно голоса смолкли, и один из подмастерьев, самый худой из всех, бросился к колоколу.
Акмед вышел из тени и выпустил острый, точно бритва, тонкий, словно крылья бабочки, диск из зазубренного металла в спину гонца, перерубив позвоночник пополам. Тело повалилось на землю, а меч со звоном упал на каменные формы, валявшиеся неподалеку. В следующее мгновение еще двух подмастерьев настигли смертоносные диски квеллана. Затем Акмед снова скрылся в тени.
Словно крысы, застигнутые врасплох светом фонаря, подмастерья бросились врассыпную и затаились в углах комнаты. Акмед успел их сосчитать: тринадцать человек вошли, троих он убрал. Значит, осталось десять.
Ему нравилось такое соотношение сил.
Он начал осторожно двигаться к алькову, сам словно тень среди теней, извивающихся на стене, и оказался возле того места, где, распластавшись на полу, по-прежнему лежал связанный ученик. Акмед остановился на секунду, чтобы посмотреть на мальчишку, — подмастерья даже не подумали его развязать — и приложил палец к губам. Мальчишка не пошевелился и не издал ни единого звука, только прикрыл глаза, показывая, что все понял.
Акмед медленно обошел Омета, потом сломанные кровати и остановился около огромной кучи уже почти застывшего раствора. Он заметил тень человека с ножом в руке, который прятался в алькове и собирался вонзить острую сталь ему в спину.
Акмед прислонился к стене и прислушался к неровному дыханию подмастерья. Затем внимательно изучил тени от огня под четырьмя оставшимися баками с раствором и от двух открытых печей для обжига, дожидаясь, когда один из языков пламени осветит стену. Ждать пришлось недолго, в тот же момент он выставил вперед руку, и на стене алькова возникла вытянутая тень.
Как Акмед и предполагал, подмастерье бросился вперед, нанес тени удар и сам получил удар по голени. Он споткнулся и с выпученными от изумления глазами закачался над краем колодца. Проиграв борьбу с силой тяжести, крепыш рухнул головой вниз в колодец. Пронзительный вопль, на удивление не похожий на мужской, слился с грохотом ведер и деревянных инструментов.
Издалека, отражаясь от стен колодца, донесся голос Рапсодии:
— Что там у тебя происходит?
Акмед резко развернулся и выпустил очередной диск, вспыхнувший в отблесках огня, в дальний угол комнаты. Диск настиг невысокого, немного сутулого мужчину.
— Я тут нечаянно уронил кое-что, — крикнул он, наклонившись над колодцем. — Извини. Не останавливайся.
— Постарайся не шуметь, — донесся до него далекий голос Рапсодии. — Тебя кто-нибудь услышит.
Акмед переступил через связанного ученика и спрятался за открытой дверцей второй печи для обжига, рядом с лабиринтом теней, где, как он знал, притаились еще несколько подмастерьев.