— Имя? — сурово спросила Элендра.
— Винкейн, — ответил тот дрогнувшим голосом.
— Я очень рада знакомству, Винкейн. Уверена, что у нас с тобой не возникнет никаких проблем. Надеюсь, во время нашего путешествия ты будешь вести себя прилично и мне не придется тебя наказывать, верно?
— Конечно, — поспешно ответил грубиян.
— Так я и думала.
Элендра вернулась к костру, где Рапсодия закутывала в одеяло Арика, и кивком показала на Акмеда, который подошел к ним, предварительно проверив веревки Винкейна.
— Итак, вы отправляетесь за остальными?
— Да, — ответила Рапсодия.
— Мы заберем столько, сколько успеем, — вмешался Акмед, заговоривший на древнем лиринском языке, предварительно бросив демонстративный взгляд на пленника. — Мы надеялись захватить гладиатора во время зимнего фестиваля или сразу после него, но опоздали.
Элендра кивнула.
— И куда же вы направитесь?
Рапсодия посмотрела на детей. Арик крепко спал, Винкейн, казалось, дремлет, но он вполне мог притворяться.
— В Хинтервольд, — ответила она. — Ронвин сказала, что там находится двое детей и еще один в Зафиеле. Остальные в Роланде и Неприсоединившихся государствах, ближе к тебе. Мы сможем собрать всех, кроме самого старшего, до того как родится последний ребенок. После этого решим, как захватить гладиатора.
Акмед сердито фыркнул. Он плохо говорил на древнелиринском, но знал, что Рапсодия произнесет эти слова.
— Может так получиться, что мы не сумеем собрать всех. Зима вступает в свои права. Еще парочка осложнений вроде наших приключений в Яриме, и нам придется предоставить одного или даже нескольких детей их судьбе.
— Нет, — твердо заявила Рапсодия. — Мы соберем всех. Мы должны. Кто-то должен. Они всего лишь дети.
— Они не дети, они уроды, — перебила ее Элендра. Акмед и Рапсодия удивленно посмотрели на воительницу, а она продолжила: — Я не могу поверить, будто ты сама этого не видишь. Посмотри на них: кто-то милый и робкий, кто-то грубит и огрызается, но все они наполовину демоны, разве ты не понимаешь?
— Спасибо вам. — Акмед улыбнулся, а затем повернулся к Рапсодии: — Возможно, теперь, когда эти слова произнес не я, ты все-таки к ним прислушаешься?
— Я потрясена, — через несколько мгновений пробормотала Рапсодия. — Я не ожидала услышать такое от тебя, Элендра. От Акмеда — сколько угодно… но от тебя… Как ты можешь обвинять их в том, что они являются порождением демона? Это всего лишь дети. Ты ведь не станешь отворачиваться от ребенка, чей отец вор или убийца. Посмотри на Арика. Он же лиринглас.
— Его мать была из лирингласов, — совершенно серьезно проговорила Элендра. — А он — урод, в жилах которого течет кровь лирингласов. Это не то же самое. Он порождение демона, ф’дора. Очевидно, ты не можешь понять самого главного. В прежние времена ф’доров было значительно больше, существовали даже специальные манускрипты, куда заносились имена самых могущественных из них, а также подробно описывались их возможности. Если кого-то из ф’доров, находившихся в телесной оболочке, убивал дракианин, их становилось на одного меньше и мир мог чувствовать себя спокойнее. Но один очень хитрый ф’дор нашел способ воспроизводить свою кровь, не проливая ее и, следовательно, не уменьшая ее силы. При помощи Ракшаса ф’дор укрепил свою демоническую линию, и теперь мы можем столкнуться с очень серьезной проблемой, причем в самом скором будущем. Я знаю, когда ты смотришь на этих детей, ты и видишь лишь детей. Ты должна научиться заглядывать глубже, уметь замечать то, что прячется под поверхностью даже в самом милом и симпатичном из них. Иначе тебя могут захватить врасплох.
— Пожалуйста, скажи мне, что я не совершила ошибку, доверив их тебе, — тяжело вздохнув, попросила Рапсодия, голос которой звучал совершенно спокойно, однако в глазах появилось напряжение. — Мы должны следовать плану и не имеем права сворачивать с намеченного пути. Если мы сможем доставить их к леди и лорду Роуэн и если они сумеют отделить кровь демона, мы не только получим возможность найти ф’дора, но и дети навсегда освободятся от проклятья, которое над ними повисло. И они будут спасены от страшной судьбы вечно нести на себе печать демона. Но мне нужен честный ответ, Элендра. Сможешь ли ты держать себя в руках? Если нет, то мне придется искать другой выход. Я не могу допустить, чтобы ненависть, которую ты испытываешь к ф’дору, поставила под угрозу безопасность детей.
В глазах лиринской воительницы вспыхнул гнев.
— Иными словами, ты сомневаешься в моей способности сохранять самообладание?
Рапсодия вновь вздохнула и сложила руки на груди.
— Говори честно, что ты имела в виду, Рапсодия, — настаивала Элендра.
— Я уже сказала, — тем же ровным голосом ответила Рапсодия. — Ты ненавидишь ф’дора больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты рассматривала свое участие в нашем предприятии не только как помощь Акмеду в поисках демона, а еще и как необходимость защитить детей. В их жилах течет кровь ф’дора, но матери стали ни в чем не повинными жертвами, и у них бессмертные души. Тебе не следует забывать об этом. И дети не должны пасть жертвой твоей ненависти к их отцу. В противном случае мы ничем не будем отличаться от чудовища, которое ищем. — В ее глазах вспыхнули озорные искорки. — Вот мой ответ на твой вопрос. Если тебе будет легче, я могу положить его на музыку… Ой, подожди… Что опять случилось с моей лютней?
Элендра удивленно заморгала, поморщилась и вдруг смущенно фыркнула, вспомнив, как швырнула инструмент в огонь, не сумев справиться с охватившей ее яростью, когда они в очередной раз спорили по поводу демона. Рапсодия рассмеялась и обняла свою наставницу.
— Простила меня? — спросила она, еще крепче обнимая Элендру.
— За то, что сказала правду? — Элендра покачала головой. — Никому, в особенности Дающей Имя, не следует за это извиняться. Я клянусь тебе, илиаченва’ар, что буду защищать детей до последней капли крови.
— Я знаю, — прошептала Рапсодия ей на ухо.
Она еще раз сжала широкие плечи Элендры и, когда воительница отошла, чтобы подготовить лошадей к дальней дороге, повернулась к Акмеду:
— Ты покормил Винкейна?
— Зачем?
— Не смешно. Элендре пора отправляться в путь, да и нам тоже.
— Винкейн отвратительно себя ведет. Впрочем, я не мешал ему нюхать суп, пока он варился. Хватит с него.
— Пожалуй, ему будет полезно поголодать до следующего привала.
Пока Акмед привязывал Винкейна к седлу одной из кобыл, Элендра подошла к Рапсодии и протянула ей маленькую клетку из тростника, где сидела черная птичка, которая с интересом уставилась на Рапсодию.
— Вот еще один почтальон. Во время наших встреч я буду приносить новых птиц, чтобы знать, где ждать вас в следующий раз.
— Спасибо. — Рапсодия обняла Элендру. — Я очень благодарна тебе за помощь и сожалею, что мы подвергаем тебя опасности. Но никто, кроме тебя, не сможет справиться с этим делом.
— Я горжусь доверием, оказанным мне илиаченва’ар, — очень серьезно ответила Элендра и внезапно улыбнулась, глядя, как Акмед сажает Арика в седло ее лошади, заранее уведя ее подальше от Винкейна. — Береги себя, Рапсодия… Боюсь, что за детьми кое-кто следит.
— Уж это точно. А ты — самый надежный человек в мире, который непременно позаботится об их безопасности. Удачи вам. Я сообщу тебе, когда мы найдем двух других.
Элендра кивнула, а затем снова повернулась к Акмеду. Они несколько мгновений рассматривали друг друга, затем Элендра кивнула, вскочила в седло и, взяв в руки поводья лошади, на которой сидел Винкейн, без лишних слов тронулась в путь.
— Кстати, — крикнула она Акмеду, обернувшись, — надеюсь, что, когда все это закончится, вы отпустите Рапсодию к нам, в качестве благодарности за мою помощь. Нам необходимо объединить разрозненное лиринское королевство, а без Рапсодии, боюсь, справиться не удастся. Нас ожидают суровые испытания, и только вместе мы сможем выстоять.