Степень иммунности… Это был главный вопрос, на который руководитель экспедиции хотел ответить. Ради этого пройдены многие тысячи километров. Ради этого ученый месяцами ночевал в деревенских лачугах, в то время как англо-индийское правительство (как о том специально было объявлено) «предоставило ему право останавливаться в одних помещениях с офицерами». Итак, повышает ли вакцина Хавкина невосприимчивость человека к холере? Начиная свой нелегкий путь по дорогам Индии, бактериолог был полон сомнений. «Я не мог скрывать от людей, что речь идет только об опыте, безвредном, но полезность которого еще не ясна, — писал он впоследствии. — К тому же мой опыт был болезненным и люди после прививки несколько дней не могли работать… Я ощупью брел к решению вопроса о дозах, о том, когда возникает иммунитет и т. д. Это можно было выяснить лишь в течение нескольких лет, по методу, который англичане называют „методом проб и ошибок“».
Сын скептической науки XIX века ничего не хотел принимать на веру, даже то, что другим представлялось истиной. Время и бесчисленные «пробы» — вот кого он избрал своими единственными судьями. Однако уже через год после начала экспедиции, когда прививки получили почти двадцать пять тысяч человек (а две трети из них — дважды), стало совершенно ясно: вакцина помогает. Она резко снижает опасность заражения, даже если кругом бушует эпидемия, а в случае заражения, как правило, спасает от смерти,
В Лакхнау, где эпидемия среди английских и индийских солдат приняла особенно жестокие формы, Хавкин привил два полка. Год спустя холера снова появилась в городе, но в этих воинских частях заболеваемость и смертность оказались более низкими, чем в непривитых, стоящих рядом полках. Было много и других прямых и косвенных фактов, подтверждающих ценность нового препарата. Жители сел и городов, через которые проходил хавкинский противохолерный отряд, задолго до официальных подсчетов, почувствовали спасительную силу вакцинации. В индийских газетах появились сообщения о митингах благодарности, которые стихийно возникали на пути бактериолога. А в одном из июльских номеров «Бомбей газетт» известила своих читателей, что «жители городов Лакхнау и Алигарх поднесли господину Хавкину серебряный кубок местной работы и кошелек с пятнадцатью тысячами рупий».
На Севере, неподалеку от русской границы, пароль: «доктор из России»[4] — приобрел еще большую притягательную силу. Здесь в предгорьях Гималаев давно бродило неизвестно кем брошенное «пророчество»: избавление от англичан придет с Севера. О России в этой индийской глуши знали ничтожно мало, но ей верили, ее любили.
Слишком громкая слава Хавкина в северных районах страны, видимо, не всем в Индии пришлась по вкусу. Желая подорвать доверие к ученому, одна из калькуттских газет пустила слух, что Хавкин — русский шпион. Власти поспешили заняться «расследованием». Англофильская пресса не преминула напомнить о «странной» записке русского посла в Лондоне, который, дескать, не случайно просил английское правительство допустить господина Хавкина в расположение воинских частей Индии. Однако очень скоро расследователям пришлось объявить, что они считают цели Владимира Хавкина «сугубо научными и гуманными». Газетная утка лопнула.
Но в сентябре 1893 г., когда экспедиция на обратном пути из Кашмира заехала в Лакхнау (здесь прививки дали особенно зримые результаты), Хавкина нагнала другая фальшивка. Некий Гопвуд, член палаты общин, известный в Англии противник оспопрививания, потребовал от британского правительства объяснить, «на каком основании и с чьего разрешения г. Хавкин отравляет холерными разводками в Индии солдат, достойных лучшей участи». Мне не удалось прочитать ответ правительства Ее Величества на этот бредовый запрос. Зато известно о сообщении, в котором говорилось, что жители города и руководители гарнизона Лакхнау в течение нескольких дней устраивали торжественные обеды и ужины в честь того, кто, не жалея сил и труда, спасал от холерной опасности тысячи военных и гражданских обитателей города.
4
Не надо забывать, что Хавкин не был врачом. Выступая в Европе, он неоднократно напоминал об этом в своих докладах и лекциях. Степень доктора наук получил он, очевидно, в Лондоне зимой 1892 г.