— А мы тут чужие… — ответил второй, осмелившись наконец раскрыть рот. У него до сих пор болело горло, и он осторожно потирал его, глядя на узкую тропинку, шедшую от кузни к ручью и бочажку, где Ральд обычно смывал с себя копоть, сажу и пот после дневных трудов. По всем другим направлениям деревья были изрядно прорежены, а кустарник, наоборот, был слишком густым, чтобы передвигаться в нем без шума. — Значит, идем по ручью, и поскорее. А куда дальше, Белгур?
Старший змеиный жрец покачал бритой головой.
— В другом месте, Брат во Клыке Хаван, я — Чешуйчатый Владыка Артрун. Потому вот мой приказ: никуда ты не пойдешь. И я тоже. Нам лучше на время затаиться, чтобы эта чернь не набросилась на нас, бедных путников, из-за этой, так сказать, опасной загадки, — но мы должны остаться. Наша работа здесь еще не закончена. Нужно проследить, не способен ли кто справиться с заразой, не впадая в ярость и жажду убийства, а вместо этого просто превратившись в зверя.
Хаван уставился на своего начальника и затем кивнул на собравшихся поселян:
— Значит, вот какова «забытая магия», которая вызывает Кровавый Мор?
Белгур Артрун молча смотрел на него.
— Ах да… Чешуйчатый Владыка Артрун?
Старший жрец холодно улыбнулся.
— Воистину так, — ответил он. — Мы должны узнать, кто погибнет, кто будет драться, кто обратится в зверей и кто не поддастся Безумию вообще, прежде чем я отправлюсь на охоту за баронами, наместниками, сопливыми королями и Высочайшими Князьями.
— За Бандой Четырех? — выдохнул Хаван.
Артрун все так же холодно улыбался.
— Конечно.
Ревущее пламя прошло волной, заставив коней с диким ржанием попятиться, а выступавшие ветви деревьев затрещали в огне и попадали наземь. Затем пламя исчезло, и остался только дым да едкий запах гари.
По счастью, ни одно дерево не рухнуло, ни одно поле не загорелось, хотя для пятерых всадников это было бы лучше. В высокой траве ведь могут прятаться бандиты… или волшебники.
Эмбра напряженно вглядывалась в тающий дым, пока последние телеги быстро грохотали прочь, — но ни одного живого человека не осталось, чтобы направлять быков.
Мертвые возчики валялись на травянистом склоне в пятнистой тени древних дурманных деревьев, росших по обе стороны дороги. Леди Серебряное Древо что-то прошептала своему Дваеру, все еще поглядывая по сторонам, но никаких затаившихся врагов она больше не обнаружила. Поля за деревянными изгородями казались пустыми.
— Откуда взялся этот огонь? — спросила Эмбра, ни к кому конкретно не обращаясь, пока заклинание, сотворенное с помощью Камня, успокаивало коней.
— Прошу прощения, — переводя дух, проговорила Тшамарра Талазорн, стоя на коленях в дорожной пыли. — Заклинание… как-то само вырвалось.
— Да, только ты вот так же легко от меня не ускачешь, — весело сказал Краер, привлекая ее к себе.
Оба упали. Она отвесила ему звонкую оплеуху и, вывернувшись из его хватки, когда он чуть подался прочь, двинула ему в чувствительное место. Он послушно издал сдавленный вопль.
— Дай мне встать, дурак, — прорычала она.
Краер только стонал в ответ. Она поднялась на ноги и хмуро посмотрела на него. Он попытался улыбнуться ей, но Тшамарра повернулась к нему спиной, стряхивая пыль и оглядываясь по сторонам.
Черные Земли, Хоукрил и Эмбра обменялись с ней озадаченными взглядами и все разом посмотрели на почерневшую дорогу, заваленную телами мертвых возчиков. Но по крайней мере один был еще жив. Хоукрил легонько тронул мечом того, которого оглушил в драке, но человек был все еще без сознания. Глаза его были закрыты, из угла рта ползла слюна. Хоукрил еще раз пошлепал его плоскостью клинка по лицу — безрезультатно.
Краер к тому времени поднялся на ноги и медленно выпрямился, кривясь от боли.
— Так что же тут все-таки стряслось? — спросил он, выразив вслух то изумление и раздражение, которые владели ими всеми. — На них нет ни чешуи, ни змеиных татуировок, так ведь?
Хоукрил надел перчатку, чтобы не коснуться яда и избежать укуса какой-нибудь твари, и склонился над оглушенным.
— Нет, — коротко ответил он, осмотрев не слишком чистую одежду и тело. Он глянул на Эмбру из-под кустистых бровей. — Они под заклятием были, да?
Его возлюбленная нахмурилась, посмотрев на него, и обменялась таким же взглядом с Тшамаррой.