Шофер полез в кабину, достал длинный, похожий на стилет, нож.
- Веселый вы народ, русалколовы, - хмыкнул он, - все с прибаутками.
- У нас работа веселая, - сказал Поликарп и спросил у Ванятки: - Что, крупная особь?
- Особь! - хмыкнул Ванятка. - Да это царь-рыба, а не особь! Ты как увидишь ее лица необщее выражение и женскую стать, так разом свою особь и проглотишь...
Шофер аккуратно проколол в нескольких местах полиэтилен и надорвал его, потом потянул его на себя, содрал с сети. Полиэтилен больно скользнул мне по щеке.
- Так, - сказал Поликарп, обращаясь к шоферу, - свернешь как следует, нечего берег засорять.
Мы вошли в воду, аккуратно неся сеть. Ванятка шел впереди нас и рассказывал:
- Мы с ней уже и игрались - тут, неподалеку. Славная.
- Девушка со стажем, - непонятно сказал Константин.
- Да, - сходу понял намек Ванятка, - судя по поведению, не из простых. Ну, до полсотни не дотянула, но двадцать мужичков на ее боевом счету имеется.
- Снайпер, - гоготнул Петро.
- Осторожно, - предупредил Сидор.
Мы обогнули еще живущую, дышащую, догнивающую кучу мяса.
- Интересно. - спросил Константин, - кто эту девоньку так неудачно шмякнул, кто не удержал сей груз любви, сей груз печали?
- Что, - Поликарп подобрал сеть, - хочешь рапортичку состряпать?
Я уже знал: выловленную русалку ни в коем случае нельзя было выпускать обратно в воду, ронять. Выдернутая, спеленутая в сеть русалка должна была быть доволочена до ванны - а там - в зверинец, в аквариум...
Мы увидели Ванятку и русалку. Они прыгали в воде, приближаясь к нам; кажется, я слышал их смех.
- Петро, - приказал Поликарп, - занеси-ка сеточку справа... Вот так. Сильно не загибай. Джекки, выше держи, вот так... Костя, на месте... Тихонько расправляйте. Тихонько.
- Чего тихонько? - громко спросил Петро. - Счас хоть из пушек пали - им не слышно, видали, как плещутся?
Тем временем Ванятка и русалка допрыгали, доскакали до самого нашего полукруга.
Они резвились уже в самом центре полукружья, образованного сетью.
- Сидор, Петро, - тихо сказал Поликарп, - сдвигайте ряды. Хоп.
Ванятка на секунду остановился; русалка замерла тоже, и я успел ее рассмотреть.
Вода ручьями стекала с Ванятки и взблескивала на солнце.
При слове "хоп" Ванятка, согнувшись в три погибели, разбрызгивая вокруг себя воду, пробежал, прошмыгнул под сетью между мной и Константином - мы в ту же секунду опустили сеть.
Русалка метнулась было за Ваняткой, но была накрыта прочными капроновыми веревками и выдернута из воды. Спеленутая, она отчаянно билась, вырывала из рук сеть.
- Порядок, - завопил Константин, - здесь хрен порвешь! Ниточки первый сорт! Танк выдерживают.
- Не ори, - пыхтел Петро, - держи как следует.
Ванятка стоял в стороне, тяжело дышал.
- Волоките, - хрипло сказал он, - Джекки, только не гляди, что там в сетке трепыхается. Несешь и неси.
Мы потащили русалку к грузовику.
- От дура, - орал Константин, - ну ты гляди, как выгибается, норовит обратно в родную стихию... Ведь разъест ее всю в родной стихии-то. Мы же ее теперь, можно сказать, спасаем.
Русалка выгнулась и поглядела на говорящего Константина. Она замерла, вцепилась глазами в Костю, а пальцами в ячейки сети.
- О! - радостно-дурашливо заблажил Константин. - Ну ты гляди, как уставилась, как воззрилась, ну прямо - фрр!
- Что, - пыхтя, спросил Петро, - глазами, кажется, хотел бы всех он съесть?
- Не, - Константин помотал головой, - на волю птичку-рыбку выпускаю!
- Братцы, - взмолился Сидор, - кончай трепаться, лучше держите крепче. Уроним ведь.
Он споткнулся и чуть не брякнулся в воду.
- Держать, - прикрикнул на него Петро, - держать Капабланка... е... ехайды, Карпов с Корчным... понимаешь...
- А кто такие Карпов с Корчным? - поинтересовался Сидор.
- Эх, Сидор, - вздохнул Константин, - не знаешь ты истории далеких галактик.
Русалка билась, кидалась от одного к другому. Нести сеть было неимоверно трудно. Слезы выступили у меня из глаз.
- Я не могу, - прошептал я, - я выпущу сеть.
- Дам кулаком в лицо и выбью зубы, - пообещал Петро.
В это время за нашей спиной раздался шумный плеск. Ванятка хлопнулся в воду седьмой раз.
- Как бы он не захлебнулся на мелководье-то? - заволновался Сидор.
- А что, - бодро доложился неунывающий Константин, - такие случаи бывали. Поехали мы с Вальтером Первым. Все - спеленали, как положено, несем, он сзади плетется, тоже так - бултых, бултых, бултых , хлюп - и все... Ну, нам некогда оборачиваться, эта... белуга сетку рвет, колотится. Еле до ванны доволокли. Хлопнули в родную хлорированную, тут мне Рыжик - Поликарп знает Рыжика, помнишь, да? - и говорит: пойди сбегай, что там с Валькой стряслось. Я почухал по мелководью, а Вальтер уже все - посинел и не дышит.
- Заткнись, - попросил Петро.
Русалка застыла на миг, вскинула вверх голову (я увидел четко обозначившиеся, раздувшиеся полоски жабр; я увидел, как ячейки сети вонзаются в ее лицо) - и взвыла.
Русалочий вой был тонок, как лезкие стилета.
- Ух ты, - поразился Поликарп, - какого соловья отловили.
- Плохой знак, - мрачно сказал Петро.
- Петя... - мы услышали задыхающийся голос Ванятки, - Петя, - Ванятка сглотнул и продолжал, - четыре, четыре дня в мойке. Итого - шесть!
- За что? - изумился Петро.
- За мат... - Ванятка тяжело дышал, - и суеверия.
- Во Ванятка, - поразился Константин, - во дает. Я чего только ни видал: и воющих русалок сколько угодно, и как мужик русалку схавал, а потом, бедолагу, раздуло, и как шеф на мелководье захлебнулся , но чтобы шеф после акции за порядком следил? Чтобы подпруг не ослобонял?
- Иди, - тихо сказал Ванятка, - не ослобонял.
И тогда я увидел глаза русалки.
Русалка смотрела на меня с мольбой. Нет, это нельзя назвать мольбой, это был немой крик: "Выпусти, ну выпусти меня". Я был не в силах отвернуться от этого взгляда. Я еле переставлял ноги, сильнее, крепче сжимал сеть, но в какой-то момент русалочий взгляд заглушил все звуки мира, я уже не слышал ни нашего шлепания по воде, не трепотни Константина, ни мрачного отругивания Петро, ни успокаивающегося голоса Ванятки, - я слышал только взгляд русалки "Выпусти, ну выпусти же меня! Я знаю все, что будет со мной после, - я согласна! Молю тебя - выпусти!"