________________________________________________________________
В карантине никого не было.
Светили лампочки и стоял дневальный у тумбочки.
- Смирно! - крикнул Диего и улыбнулся. Он сегодня был дневальным.
- Вольно! - ответил я. - Отдыхай... Где все?
Диего уселся на тумбочку и объяснил ситуацию.
- К сержанту маманя приехала, он раздал всем хлыстики, старшим поставил Саньку и отправил к царевнам. А ты как? Тарас где?
- Попрощайся с Тарасом, - сказал я, - Тарас теперь клешнями щелкает.
- Что, - подивился Диего, - правда, что ли?
- Правда, правда.
- Елки-палки, - Диего покачал головой, - я думал, врут.
Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.
- Сержант, - сказал я, - мне по дороге встретился и просил передать: не будить Джекки Никольса ни под каким видом...
- Джекки, - Диего покачал головой, - так Тарас - точно?
- Точно, точно, - я зевнул и стал укладываться.
- Тут такое дело, - объяснил Диего, - Куродо две пайки принес: твою и Тарасову...
- Мою тоже съешь, - я положил голову на подушку, - за мое здоровье...
Диего открыл мою тумбочку, достал оттуда здоровенный шмат белого хлеба с твердым круглым куском желтого масла и двумя кусками сахара.
- Не, - сказал Диего, - я Тарасову съем, а твою не буду. Неловко как-то...
Я открыл глаза, сел в постели.
- Ну, ладно, давай, если ты такой... интеллигент.
Хлеб был мягк и пахуч. Я не стал раздавливать кругляшок масла. Проглотил так. Грыз сахар и заедал его хлебом.
- Мы уж думали - все... Ни Тараса, ни тебя... А на вечерней поверке сержант нам объявил, мол, возвращаетесь.
- Порадовал, - усмехнулся я, - сука. Боялся рапорта.
- Да никто бы не стал писать, - махнул рукой Диего, - у нас таких головастых, как ты, нету...
- Ничего, - я доел свою пайку, - теперь появились. Такой рапорт закачу. Будет помнить.
Я бухнулся на подушку и тотчас провалился в сон.
____________________________________________________ ____________
Я написал рапорт и отправил его через Наталью Алексеевну в штаб "отпетых".
Наталья Алексеевна оставила меня после урока и попыталась отсоветовать мне "закладывать" сержанта.
- Он же тебя схавает, а то, что останется, в такой гарнизон выплюнет. ..
- Схавает, - согласился я, - уже хавает.
Мы сидели в классе, где по стенам были развешаны плакаты, изображающие прыгунов, царевен, борцов со вскрытыми телами. Безобразные чудища напоказ выставляли безобразное сплетение своих внутренностей. Кроме того, в классе стояли чучела тех же рептилий. Скалящиеся, вываливающие свои языки, готовящиеся к прыжку, напрягшие свои мускулы - казалось, они застыли лишь на миг, замерли, чтобы наброситься друг на друга? На нас с Натальей?
- Так что же ты? - спросила учительница.
- Ничего. Я как вспомню Тараса...
- А что - Тарас? - Наталья Алексеевна пожала плечами. - Денек порасстраивался и знаешь как прижился? У! Жрет за двоих, скандалит за пятерых, работает за... - Наталья Алексеевна улыбнулась, - одного.
- А где он работает? - с некоторым усилием спросил я.
- Прыгунов тренирует... Ничего... Сносно. Цапает их как надо. Учит реактивности.
- А вы говорите, работает за одного, - усмехнулся я.
- Сначала работал за двоих, а теперь разленился, - Наталья Алексеевна зевнула, - если так дальше дело пойдет, отправлю в лабораторию на недельку-другую. Как у него полклешни отщипнут проверять на регенерацию узнает, как лениться. Давай сюда свой рапорт. А на меня рапорт написать не хочешь?
- На вас - нет, - просто ответил я.
_____________ ___________________________________________________
А потом нас повезли смотреть фильм. Мы ехали в грузовике. Кроме нас, везли ребят и из других карантинов.
Я сидел рядом с Куродо, глядел на скользящий над нами серый высокий потолок подземелья, равномерно поделенный не слепящими, мягкими фонарями. Фонари напоминали гигантские груши. Они были ввинчены в потолок и набухали светом.
Машина затормозила. Из кабины выглянул сержант.
Он стоял на подножке, полуоткрыв дверь, и заглядывал в кузов.
- Так, - сказал он с непонятной веселостью, - стало быть, в последний раз вас вижу, воспитаннички, - он притворно всхлипнул, - сколько вас у меня было, - он покачал головой, - а сколько будет! Ну, - сержант вздохнул, - что было , то было - не поминайте лихом - Джона Сидорчука... Хороший я был сержант?
- Хороший, хороший, - загалдели в кузове.
Я молчал и глядел назад, на другие останавливающиеся машины.
- А, - радостно сказал сержант, - значит, мало я вас, скотов, гонял...
В кузове стало тихо.
Я увидел, как изумленно вытянулось лицо у Орландо и невольно рассмеялся.
Следом за мной прыснул Куродо.
Потом загоготали Санек, Орландо, Диего... Скоро хохотал весь наш карантин.
Сержант тоже захихикал странным щекотным смехом. Потом забрался обратно в кабину. Хлопнул дверцей.
Машины стояли. Впереди и сзади стояли машины.
- Чего стоим? - поинтересовался Диего.
- А ты, - сказал Санек, - у Джонни спроси: видишь, он в настроении. Шутит даже.
- И чего, - Диего поправил ремень, - ты что думаешь - не спрошу? Да мне теперь на него... Я теперь все - "отпетый"! Фильм погляжу - и в гарнизон! Я теперь таких, как Джончик, - на члену вертел, на челне катал и в гробу видал...
- Вали, вали, - посмеялся Орландо, - герой голубого экрана.
- Орландо, - сказал Куродо. - ну че ты его подначиваешь? Он же такой дурак - пойдет и спросит...
Диего поднялся, прошел до кабины, небрежно, легко - действительно. ни дать ни взять - киногерой.
Я хотел было остановить его, но потом подумал: "А ну его... а ну их..."
Диего забарабанил в крышу кабины.
Из окна высунулся изумленный сержант.
- В чем дело? - спросил он.
- Шеф, - развязно спросил Диего, - почему стоим?
Сержант, выпучив глаза, смотрел на Диего.
- Я спрашиваю, - повторил Диего, выдержав сержантский взгляд, - почему стоим, шеф?
- Коллега Диего, - вежливо спросил сержант, - вы плохо спали?
- Нет, - не осознав надвигающейся угрозы, ответил Диего.
- У вас - повышенная температура?
- Да нет, - Диего несколько струхнул и сдал назад.
- Давление? Гипо- или гипертония? Сердце не пошаливает?
- Нет, - смутившись окончательно, отвечал Диего, - все нормально, я здоров.