- Никак нет, - отрапортовал Мишель. - Не хотел.
- Тогда почему вместо списка охотников за "воробьем" ты мне подсовываешь арихметическую, ебте, на сложение-вычитание задачку для первого класса?
- Да вы поймите, - объяснял Мишель, терпеливо и ласково, как, и в самом деле, объясняют выжившему из ума дедушке, - вы попросили всех включить в список. Я всех и включил, но в зашоре не выключил, ой, - Мишель посмеялся, извините, не вычеркнул Хуана, - поэтому так и получилось.
- Ббте, - сказал полковник устало, - я тебя сейчас самого и выключу, и вычеркну, становись в строй, ты или болван, или кретин, верблюд, ходячий анекдот, или пройда и подлец, каких мало.
Мишель встал в строй.
- Ббте, - провозгласил полковник, - сейчас производим проверку. Заглядываем, ебте, в решебник. Я зачитываю список третьей роты.
- Джекки, - тихо сказал мне бриганд, - я тебе обещаю, пока я жив, ты никуда не полетишь. Ты сдохнешь здесь, Джекки, ты задохнешься в сортире. Осваивай полезную профессию, сынок...
- Джек Никольс , - провозгласил полковник.
- Я, - отозвался я.
Полковник поднял голову от бумаги:
- О, - с тихой радостью проговорил он, - пропащая душа, нашелся! Ну-тка, Яшенька, выйди из строя!
Печатая шаг, я вышагнул на плац.
- Крепко ты Пиздею по поджилкам врезал, - шепнул вслед мне Пауль, - ни одного "ебте" - это означает сильно душевное волнение.
Гордей Гордеич бочком-бочком подскочил ко мне.
- Что же это ты, Яшенька, молчишь, как, ебте, подпольщик? Почему не отзываешься, не спешишь, ебте, поправить ошибку старшего товарища? А? Совсем тебя запугали в третьей роте старшие товарищи? А ведь "отпетый" с перепуганной душой - это, ебте, потеря квалификации.
Я стоял руки по швам и с ужасом соображал: "Все, сейчас он скажет, раз молчал, раз соглашался на то, что тебя - нет, то тебя и не будет. Оставайся-ка ты, друг милый, внизу, а мы покуда полетаем",
Полковник уперся пальцем мне в грудь:
- За тобой, ебте, Яшенька, даавно всякие грехи и грешки замечаются: то ты, ебте, не соглашаешься помогать следствию, грубишь дознавателю, то в кантине так, ебте, неудачно падаешь, что тебя склеивать приходится... По твоим грехам, Яшенька, тебе не "отпетым" быть, ох, не "отпетым"...
Полковник вздохнул и серьезно, на удивление серьезно сказал:
- Поберегись, Яшенька, загремишь в "вонючие" - кому это надо? Становись в строй.
Я вернулся в строй.
В душе у меня пели соловьи.
Мишель коротко бросил
- Урою, так и запомни, Одноглазый. Место твое в сортире.
Глава четвертая. Совсем короткая
- А слово "дракон" происходит от "драки"? - спросил я у Пауля.
- Не думаю, - Пауль оглядывался, осматривался, - не все, что похоже, родственно.
Пауль хмыкнул. И было отчего.
Здесь был только камень и чахлая жалкая зелень на склонах, режущих небо острых камней, величиной с города.
Здесь все было выжжено, выжрано тем, кого (или что?) мы называли "летающим воробьем".
Третью роту построили на ровной каменной площадке, и капитан, тот, что проводил с нами занятия, устало и вежливо объяснял нам в мегафон.
- Еще раз повторяю: если не можете попасть в черную точку, лучше не палить... Понятно, почему? Расплещется черной выжигающей тканью и накроет сетью... Особенно это касается тех, кто стоит в первой линии... Накроет не вас, а соседа - сзади. Задача такая - не поймать, поймать - ничего особенного, а...
- А - шлепнуть! - весело выкрикнул Валентин Аскерханович.
Капитан погялдел на него и согласился.
- Да. Шлепнуть, но стараться шлепнуть так, чтобы не уничтожить, а сохранить тело... Никаких особых санкций по отношению к тем, кто просто попал, применено не будет, но и наград за просто попадание не ждите. Попали и попали. Одним "летающим воробьем" меньше. Исполнили свой профессиональный долг. Все. По местам.
...Я остался во второй линии.
Я глядел на солнце, на выжженную каменную остроугольную пустыню.
Все это было - дохлый номер.
Третья рота ставилась во время облав в самые замухрышистые места. Но если бы каким-то чудом, каким-то драконьим соизволением сюда бы залетел "летающий воробей", то прежде меня его бы застрелил стоящий в первой линии Мишель.
А если бы он не заметил... Если бы?
Я пялил глаза в небо. Потом была вспышка.
"Попал, - с горечью подумал я, - а если бы промазал, то воон из-за того уступа вывернулась, выстрелила бы черная точка и..."
Я вскинул огнемет и прицелился в то место, где я так хотел бы увидеть черную точку.
И словно в ответ на мое желание, словно бы ее кто-то позвал, точка выскользнула из-за утеса, и я, не волнуясь, не удивляясь, нажал на курок. Жжах!
Удивление пришло позднее, когда "летающий воробей" жахнулся спиной вниз на плоский, уходящий вдаль камень.
"Как же так, - подумал я, - неужели Мишель промазал?"
Я подошел поближе к "летающему воробью", чтобы рассмотреть его получше. Луч огня прожег его небольшое тельце ровно посредине, и я видел теперь скрюченное когтистое тельце черной каракатицы.
"Вот он какой - "летающий воробей", - подумал я и тронул его носком ботинка.
Ножки каракатицы по всему пространству убитого тела были скрючены и оцепенелы, от этого казалось, что перед тобой лежит отрубленная, отсеченная лапа хищного зверя, привыкшая рвать и вонзаться в предназначенную ей беззащитную плоть.
Первым к убитому "воробью" подкатил капитан. Он вылез из своего вездехода и подбежал к нам.
- Ваш выстрел? - он кивнул на скрюченное тельце.
- Как видите, - равнодушно ответил я.
Капитан присел на корточки, пальцем потрогал оцепеневшие ножки "воробья", вздохнул:
- Вообще-то положено отвечать: "Так точно, мой", но для ветерана-"отпетого" можно сделать и исключение.
Я чуть не выронил огнемет:
- Ккак?
Капитан выпрямился, старательно вытер руку носовым платком:
- А вы как думали? После такого выстрела... На все лаборатории два три целых экземпляра, но чтобы все стрекалы остались не обломаны, не обожжены...
К нам подбегали другие "отпетые" из третьей роты.
Первым был Мишель.
- Вы стреляли один раз? - спросил у меня капитан.