пинался в словах и был похож на щенка, которому показали кусок мяса. - Я дам тебе за него десять денарий, - начал свой натиск Залух. Солдат проглотил слюну, и с трудом отведя взгляд от серебряных монет, высыпавшихся на ладонь торговца, сказал: - Я же говорю, они для казни. - Двадцать, - выпалил Залух. Солдат судорожно осмотрелся по сторонам. - Двадцать пять, и я тебя не знаю. - Хорошо, - согласился торговец. - Но смотри, если он тебя убьёт, я тут не причём. Я тебя предупредил, - оглядываясь по сторонам, - сказал солдат. - Договорились, - ответил Залух, и отсчитав двадцать пять монет, протянул их солдату. Тот быстро спрятал монеты в нагрудный карман, и стал отстёгивать раба. Залух тем временем подозвал к себе своего телохранителя, огромного мулата, сопровождавшего его во всех поездках такого рода. Тот без лишних вопросов схватил грязного мужчину за волосы и потащил к повозке. Пристегнув его сзади телеги цепью, он махнул Залуху рукой. - Спасибо тебе! - сказал Залух и, попрощавшись с солдатом, отправился дальше. Ещё полдня он шатался по рыночной площади, покупая заказанные товары. А к вечеру его гружёный караван направился в родные земли. Путь предстоял неблизкий, и в среднем занимал около месяца. Маршрут пролегал через северные земли Италии на юг, в портовый город Неаполь. Оттуда по Тирренскому морю гружёные суда спускались в столь родную провинцию Сицилия. Залух задумался, вспоминая родные края. Тёплые солнечные дни были там обычным делом, а вот ненастье было редкостью, чего не скажешь, о тех местах, в которых он сейчас находился. Огромные оливковые рощи, со спелыми плодами, запах свежего масла, кипарисовые склоны. Хвойные леса спускаются вниз, пастбища сменяются виноградниками, нивы - фруктовыми садами и лугами вплоть до обрабатываемых полей и красной черепицы крыш. Ещё сильнее захотелось домой. Он откинул навес своей телеги и подозвал к себе телохранителя мулата. - Притащи мне этого кельта, - скомандовал он. Мулат без лишних вопросов скрылся за повозкой, устремляясь в конец каравана. Через некоторое время он появился, таща за собой шатающегося от усталости мужчину. Не говоря ни слова, он быстро пристегнул раба к повозке своего Господина и, отступив на пару шагов назад, продолжил свой путь. Залух презрительно взглянул на раба и спросил: - Как тебя зовут? - мужчина не ответил, лишь его глаза налились кровью, и Залух увидел в них всё ту же злобу. - Хорошо, можешь не отвечать, и тогда я дам тебе имя, которое сам захочу. Но тебе оно может не понравиться, а деваться от этого будет уже некуда. Так что, будешь и дальше молчать? И не смотри на меня с такой злобой, я не виновен в том, что там с тобой случилось. Я лишь спас тебе жизнь от неминуемой гибели. Так что прояви уважение к своему спасителю, - он закончил свой монолог и пристально уставился на раба. - Герхольд. Меня зовут Герхольд, - спустя некоторое время ответил прикованный к телеге мужчина. - Я не хочу иного имени кроме своего. А уважать тебя я всё равно не буду, поскольку ты совершил то, чего я не желал. Ты продлил мои мучения. Так за что тебя уважать? - пленник замолчал, но продолжил смотреть на Залуха своим жутким взглядом. - Продлил мучения? - удивился Залух. - Да я ведь спас тебя!!! - с возмущением прикрикнул он на наглого раба. Тот вновь взглянул на торговца с нескрываемой злобой и сказал: - Я не просил меня спасать. Я всего лишь хотел умереть, чтобы успокоить свою душу и воссоединиться со своей семьёй. - Ты хотел умереть??? - взорвался смехом торговец. - Ты видно самый тупой кельт, которого я встречал. Открою тебе маленький секрет. - Он наклонился слегка вперёд и оказался практически перед самым лицом раба. - Когда ты умираешь, ты этого не осознаёшь и вряд ли сможешь понять, что умер. Просто в один прекрасный миг твоя жизнь резко изменится, в зависимости от того что ты за человек и чего ты заслужил. Если ты был прилежным праведником, поклонялся Богам, чтил традиции, был честен с женой и своей семьёй - в твою жизнь придёт покой и достаток. Ну а если всё наоборот, то я даже боюсь предположить, в какие кошмары мироздания занесёт твой разум. Одно лишь знаю. Люди никогда не осознают, насколько ценна их жизнь, до того, как придёт время умирать. Так что не торопись кельт. Живи и наслаждайся каждым днём, что дарован тебе Богами. А там, кто знает... Он закончил и отстранился назад, вновь вернулся в своё прежнее положение. Залух много смертей повидал на своём веку и прекрасно понимал, что есть жизнь. Династия его господина была известна некогда в Риме, как лучшая в подготовке наёмников. А Залух был тем человеком, который сопровождал бойцов Господина с самого их появления в имении до последнего их вздоха. - Что со мной станет? - вдруг неожиданно спросил раб. Залух не сразу сообразил, о чём он. Находясь под впечатлением собственных слов, он какое-то время смотрел на Герхольда, затем, наконец, сообразив, в чём смысл его вопроса, как бы нехотя ответил: - Ну, сейчас главное доставить тебя в дом живым и здоровым, иначе Господин мне голову оторвёт, когда узнает, что я заплатил за тебя такие деньги. Так что ты уж будь добр не умирай. Залух наклонился и достал, откуда-то из глубины своей телеги, приличный кусок хлеба. Он протянул его рабу и добавил: - Запомни ещё кое-что. Самое простое, что может человек в этой жизни - это умереть. А вот жить не всем удаётся достойно. Так что забудь все эти бредни по поводу спокойствия души и всё такое прочее. Твоя семья уже давно в других мирах и своей смертью ты им не поможешь. Так что живи и продолжай жить. Сам себе помоги. - Залух замолчал, и жестом руки подозвал огромного мулата. Тот отцепил раба от телеги и утащил в конец каравана. Спустя три недели их караван благополучно достиг порта Неаполь. Пробыв в городе несколько дней, погрузив наконец на корабли все свои богатства, они отправились дальше на юг. Климат здесь был уже не такой суровый, и всё чаще светило солнце. Погода стояла по-летнему тёплая. Дожди практически прекратились, лишь изредка по ночам с моря набегали тучи, шёл сильный ливень, который прекращался также неожиданно, как и начинался. А лужи мигом высыхали, образовывая засушливые потрескавшиеся корки глины. Отплыли они рано утром, и ближе к полудню земля окончательно скрылась за горизонтом, уступив место величественному Тирренскому морю. Пока дул попутный ветер, судно шло под парусом, но к вечеру ветер стих, и всех рабов посадили на вёсла. Герхольд, обладавший хорошей выносливостью, без труда управлялся с огромным веслом. Справа от него за таким же веслом сидел ещё один мужчина. Судя по его крепкому телосложению, огромным рукам и могучей шее тоже был претендентом на место в доме. Остальные мужчины были рассажены по двое на весло и были не столь могучи. Пару раз Герхольд и его сосед по гребле поворачивались и смотрели друг на друга оценивающим взглядом, но заговорить так никто первым и не решался. Герхольд лишь одобрительно усмехнулся, когда здоровяк, в очередной раз попавшийся ему на глаза, стал отставать в темпе. Они гребли практически всю ночь, и лишь под утро подул ветер, наполнивший паруса. Рабов загнали в трюм и бросили несколько кусков чёрствого хлеба. Приковывать на этот раз их не стали, по-видимому, посчитали, что уставшие до изнеможения рабы, да ещё в открытом море, совершенно не представляют никакой опасности. Герхольд уселся на мокрый пол и прикрыл глаза. Всё тело болело от долгого перенапряжения, мышцы были словно натянутые канаты и очень сильно хотелось пить. - Угощайся! - услышал он очень плохо произносимые слова. Открыв глаза, он увидел стоявшего перед ним того самого здоровяка, что грёб с ним по соседству. Снизу он казался ещё больше. Его светло русые волосы были мокрыми от пота, а голубые глаза сияли, несмотря на усталость. - Испей водицы! - произнёс на сильно ломаном греческом незнакомец. Герхольд с трудом приподнялся и, принял из рук незнакомца глиняный кувшин с водой. Он склонил голову в знак признательности. - Ты сильный муж, прими моё уважение, - крепким басом произнёс незнакомец. - Меня зовут Коловрат, я Русс, - и он протянул Герхольду свою могучую руку. - Герхольд! - кельт представился здоровяку кузнец и пожал руку. Они вместе уселись на сырой пол и Герхольд напившись, вернул кувшин Коловрату. - Русс? Почему Русс? - спросил Герхольд. Коловрат пожал могучими плечами. - Не знаю. Сам я из Лесных народов. Но работорговцы совсем не разбираются в этом, так что зовут Руссом по цвету волос. Герхольд улыбнулся. - Я бы тоже тебя так назвал. Они дружно посмеялись. - Скажи, Русс, а твои Лесные земли это где? - с любопытством спросил Герхольд своего нового знакомого. Тот улыбнулся своей широкой открытой улыбкой и, задумавшись, сказал: - Север. Далеко. Холодно. Много снега и зверей. Леса кругом. Не называй меня Русс, я тебе дал свое имя, - он очень плохо говорил и Герхольду было трудно его понимать, поскольку греческий он и сам знал не очень хорошо. - Договорились, - кивнул головой кузнец. - А как ты попал сюда? - спросил он у Коловрата. Тот отвлёкся от своих воспоминаний о родине и, нахмурившись, сказал; - Я странствовал по миру... Злой человек... Одурманил и продал в рабство, - его глаза тут же изменились и стали злыми как у дикого зверя. - Вернусь, задушу его же потрохами, - с дикой злобой в голосе закончил он. Герхольд выслушал Русса, и тяжело вздохнув, сказал; - Оттуда, куда нас везут, вернуться очень трудно, - но его слова казалось, нисколько не расстроили могучего Ко