просил раб. Залух не сразу сообразил, о чём он. Находясь под впечатлением собственных слов, он какое-то время смотрел на Герхольда, затем, наконец, сообразив, в чём смысл его вопроса, как бы нехотя ответил: - Ну, сейчас главное доставить тебя в дом живым и здоровым, иначе Господин мне голову оторвёт, когда узнает, что я заплатил за тебя такие деньги. Так что ты уж будь добр не умирай. Залух наклонился и достал, откуда-то из глубины своей телеги, приличный кусок хлеба. Он протянул его рабу и добавил: - Запомни ещё кое-что. Самое простое, что может человек в этой жизни - это умереть. А вот жить не всем удаётся достойно. Так что забудь все эти бредни по поводу спокойствия души и всё такое прочее. Твоя семья уже давно в других мирах и своей смертью ты им не поможешь. Так что живи и продолжай жить. Сам себе помоги. - Залух замолчал, и жестом руки подозвал огромного мулата. Тот отцепил раба от телеги и утащил в конец каравана. Спустя три недели их караван благополучно достиг порта Неаполь. Пробыв в городе несколько дней, погрузив наконец на корабли все свои богатства, они отправились дальше на юг. Климат здесь был уже не такой суровый, и всё чаще светило солнце. Погода стояла по-летнему тёплая. Дожди практически прекратились, лишь изредка по ночам с моря набегали тучи, шёл сильный ливень, который прекращался также неожиданно, как и начинался. А лужи мигом высыхали, образовывая засушливые потрескавшиеся корки глины. Отплыли они рано утром, и ближе к полудню земля окончательно скрылась за горизонтом, уступив место величественному Тирренскому морю. Пока дул попутный ветер, судно шло под парусом, но к вечеру ветер стих, и всех рабов посадили на вёсла. Герхольд, обладавший хорошей выносливостью, без труда управлялся с огромным веслом. Справа от него за таким же веслом сидел ещё один мужчина. Судя по его крепкому телосложению, огромным рукам и могучей шее тоже был претендентом на место в доме. Остальные мужчины были рассажены по двое на весло и были не столь могучи. Пару раз Герхольд и его сосед по гребле поворачивались и смотрели друг на друга оценивающим взглядом, но заговорить так никто первым и не решался. Герхольд лишь одобрительно усмехнулся, когда здоровяк, в очередной раз попавшийся ему на глаза, стал отставать в темпе. Они гребли практически всю ночь, и лишь под утро подул ветер, наполнивший паруса. Рабов загнали в трюм и бросили несколько кусков чёрствого хлеба. Приковывать на этот раз их не стали, по-видимому, посчитали, что уставшие до изнеможения рабы, да ещё в открытом море, совершенно не представляют никакой опасности. Герхольд уселся на мокрый пол и прикрыл глаза. Всё тело болело от долгого перенапряжения, мышцы были словно натянутые канаты и очень сильно хотелось пить. - Угощайся! - услышал он очень плохо произносимые слова. Открыв глаза, он увидел стоявшего перед ним того самого здоровяка, что грёб с ним по соседству. Снизу он казался ещё больше. Его светло русые волосы были мокрыми от пота, а голубые глаза сияли, несмотря на усталость. - Испей водицы! - произнёс на сильно ломаном греческом незнакомец. Герхольд с трудом приподнялся и, принял из рук незнакомца глиняный кувшин с водой. Он склонил голову в знак признательности. - Ты сильный муж, прими моё уважение, - крепким басом произнёс незнакомец. - Меня зовут Коловрат, я Русс, - и он протянул Герхольду свою могучую руку. - Герхольд! - кельт представился здоровяку кузнец и пожал руку. Они вместе уселись на сырой пол и Герхольд напившись, вернул кувшин Коловрату. - Русс? Почему Русс? - спросил Герхольд. Коловрат пожал могучими плечами. - Не знаю. Сам я из Лесных народов. Но работорговцы совсем не разбираются в этом, так что зовут Руссом по цвету волос. Герхольд улыбнулся. - Я бы тоже тебя так назвал. Они дружно посмеялись. - Скажи, Русс, а твои Лесные земли это где? - с любопытством спросил Герхольд своего нового знакомого. Тот улыбнулся своей широкой открытой улыбкой и, задумавшись, сказал: - Север. Далеко. Холодно. Много снега и зверей. Леса кругом. Не называй меня Русс, я тебе дал свое имя, - он очень плохо говорил и Герхольду было трудно его понимать, поскольку греческий он и сам знал не очень хорошо. - Договорились, - кивнул головой кузнец. - А как ты попал сюда? - спросил он у Коловрата. Тот отвлёкся от своих воспоминаний о родине и, нахмурившись, сказал; - Я странствовал по миру... Злой человек... Одурманил и продал в рабство, - его глаза тут же изменились и стали злыми как у дикого зверя. - Вернусь, задушу его же потрохами, - с дикой злобой в голосе закончил он. Герхольд выслушал Русса, и тяжело вздохнув, сказал; - Оттуда, куда нас везут, вернуться очень трудно, - но его слова казалось, нисколько не расстроили могучего Коловрата. Он улыбнулся и, хлопнув Герхольда по плечу, сказал; - Отец научил меня биться. Я научу тебя великому бою моего народа. Ты не умрёшь, - Герхольд улыбнулся. Ему понравилось общение с этим странным человеком. Казалось, что он совершенно не боится смерти, а быть может даже и не знает о ней, и это придало Герхольду странную надежду. С этого дня странная парочка была постоянно вместе. Герхольд учил Русса говорить, а тот показывал ему странные на первый взгляд, но довольно простые и действенные приёмы защиты и нападения. Время в плавании пролетело незаметно, и в конце третьего дня путешествия они прибыли к красивому городу, побережье которого было усеяно маленькими зелёными островами. Город утопал в зелени деревьев, скрывавших небольшие домики с красными крышами. Всё утро они выгружали товары и грузили их в повозки, а после полудня направились в путь. Как объяснил Залух, поместье его Господина находилось на самой высокой горе, и путь занял несколько часов. По прибытии на место всех рабов затолкали в отдельно стоящий двор больше напоминающий загон для скота и усадили вдоль высокой стены. Так в полной тишине, прислушиваясь к каждому звуку, они просидели до позднего вечера. Когда солнце уже практически скрылось за горизонтом, на высокий балкон вышли люди. Одного из них Герхольд узнал сразу - это был Залух. Остальных он видел впервые. Громкий голос Залуха заставил рабов подняться. - Перед вами ваш новый Господин, почтенный Гай Квитий. С этого дня и до последнего вздоха ваши жалкие жизни принадлежат ему, - он сделал церемониальную паузу и, повернувшись, поклонился мужчине среднего роста с лавровым венком на голове. - Его жена, благородная Октавия, и дочь, любезнейшая Квинтавия. При их появлении головы склонять вниз и до требования не отвечать и не смотреть в глаза. Вам всё понятно? - последний вопрос он произнёс повышенным голосом. Смотревшие на него рабы дружно склонили головы. - Хорошо, - сказал Залух, и вновь обратившись к своему Господину, произнёс. - Позвольте, я продемонстрирую Вам, почтенный Гай, тех из рабов, что я отобрал для обучения в вашем знаменитом доме, - наместник одобрительно кивнул, и Залух скрылся из виду. Через мгновение он уже стоял на песчаной площадке. Проходя мимо строя, он указывал на кого-либо из стоявших пальцем и тот делал два шага вперёд. Герхольда и Коловрата он вызвал первых, а когда закончил отбор, представил их своему Господину. - Мой Господин, из всех выбранных мною, эти двое представляют огромную ценность для вашего дома. Первый, - он указал на Герхольда, - кельт, жуткий убийца, раскидал половину легиона, прежде чем его смогли схватить и заковать в кандалы. Я выкупил его у палача, и считаю, что в нём скрыт большой потенциал для боёв на арене. Он бесстрашен, свиреп, зол. Все эти качества присущи истинному убийце. Второй, - Залух указал на Коловрата. - Огромная удача для нас. Это Русс. Дикарь с севера. Обладает невероятной силой и умениями. Не боится никого и ничего, - он на мгновение замолчал, чтобы перевести дух. - Таких, как он найти в нашей империи практически невозможно. Ибо Руссы настолько жестоки, что предпочитают смерть рабству и почти никогда не сдаются живыми. Остальные, - указывая рукой, на новых рабов, - будут отличным дополнением к поредевшим бойцам вашего славного дома, - Залух был как всегда прав. Дела в последнее время в доме Квития, наместника города Тиндари на окраине богатейшей провинции шли неважно. После прихода к власти Римской республики народные волнения во вверенном ему городе не стихали практически четыре года. Управлять сбором налогов было неимоверно трудно, армии не хватало, а местные наёмники просили слишком высокую цену, и наместнику приходилось тренировать своих. Единственным спасением от бунтов стали игры, которые Квитий сам устраивал и организовал в честь празднования покровителя Бога Марса. Поскольку столь бесчеловечная на первый взгляд жестокость вряд ли была бы одобрена, узнай об этом в Риме, Гай проводил её в старом амфитеатре, выдавая за новую жестокую пьесу. Идея видоизменить старый праздник пришла ему совершенно случайно. Однажды двое рабов подрались по какому-то пустяку прямо на его глазах. За это их жестоко наказали, но в голове у наместника засела весьма странная идея. Он вспомнил, что когда-то давно Великий Брут устраивал такие игры. Гай тут же приказал позвать к себе Залуха и озвучил ему свои планы. Надсмотрщик внимательно выслушал Господина и в тот же вечер пригласил его на старый двор. Он предложил Господину присесть в удобное, заранее приготовленное кресло и вывел на песчаную площадку двух рабов. Затем достал два меча и бросил каждому из них под ноги. - Сейчас вы будете др