Анника убирает руку ото рта. Мы проскальзываем по тайному кедровому туннелю как можно бесшумнее, каждый хруст и шорох ветки заставляет меня затаить дыхание. Кажется, мы в том же саду, в котором я оказалась ранее, хотя из-за этих кедровых стен ничего не видно.
Мы доходим до конца, и Анника открывает свой фонарь. Она ведет меня вниз по лестнице, а затем по другому проходу из камня, на этот раз пахнущему землей и плесенью. Он очень узкий, и у меня возникают сомнения, что большинство солдат смогут пройти через него, если только без доспехов. Вероятно, он был построен для гражданских лиц, нуждающихся в бегстве. В некоторых местах приходится наклоняться, чтобы пройти.
– Мы все еще под замком? – спрашиваю я.
– Нет. Мы проходим под навесной стеной. Я не смогу вывезти тебя из города сегодня вечером, поэтому отведу в святилище, где ты будешь под защитой, пока я не урезоню своего брата. Это единственное безопасное место для тебя в Цирилее. И, возможно, во всем Илоре.
– Ты думаешь, что сможешь это сделать? Урезонить его? – Вдруг я сумею выскользнуть самостоятельно, как только соберусь с духом. Это будет не первый город, по которому я прокрадывалась тайком, хотя это, безусловно, первый город, где за мной охотится армия.
– Стоит попробовать. Мой брат теперь король, и от него очень многого ожидают. Надеюсь, он научится принимать решения, руководствуясь головой, а не сердцем.
Потому что, видимо, его сердце я разбила.
Одно лишь воспоминание о страдальческом взгляде его глаз вызывает у меня чувство жалости.
Туфли Анники шустро шаркают по каменному полу.
– Как ты освободила меня от мёрта? Он был в необработанном виде, а у тебя были голые руки.
Я помню, как она использовала это слово у реки. Должно быть, она говорит о серебряной веревке.
– Он просто развалился.
– Необработанный мёрт будто тысяча лезвий, что пронзают твою кожу, пока он подчиняет тебя, обездвиживает. Он не может просто развалиться под чьим-то прикосновением. – Она добавляет себе под нос: – Это не имеет никакого смысла.
– Прямо как история моей жизни на данный момент.
Люди не просыпаются в чужой, средневековой стране с армией, преследующей их после того, как сумасшедшая женщина пронзает их грудь острым предметом, и все же вот она я.
– Ты не такая, как раньше. То, как ты говоришь, о каких странных вещах толкуешь…
– Я пыталась вам сказать. – Может, если они начнут замечать, как плохо я вписываюсь в этот средневековый косплей, то перестанут настаивать на том, чтобы меня убить.
Нам попадается еще одна лестница, но она ни к чему не ведет.
– Хотя, полагаю, ты бы выглядела иначе. Это настоящая Ромерия, не так ли? Версия, которую мы видели раньше, была фарсом, дабы нас покорить.
– Это не то… – Что я имела в виду.
Я вздыхаю. Как я должна объясняться, когда они не верят ни одному слову, которое вылетает из моих уст? Опять же, если верить Софи, то знать, кто я на самом деле, не менее опасно.
– Возьми. – Анника протягивает мне фонарь и обеими руками дергает за рычаг. Потолок над нами смещается в сторону со скрежетом, словно камни царапают друг друга. Он открывается достаточно широко, чтобы можно было пролезть.
Анника берет фонарь и ведет меня наверх.
– Это так круто, – бормочу я, оценив скамью красного дерева, которая сдвинулась, открывая секретный проход.
– Круто, – эхом повторяет она, словно пробуя слово на вкус. – Ибарисанцы такие странные.
Я быстро осматриваю окрестности. Их святилище – церковь, и похоже, что мы находимся в дальнем ее углу.
– Пойдем, найдем верховную жрицу. С ней нужно посоветоваться, если хочешь получить здесь приют.
Сейчас же полночь.
– Разве она не спит у себя дома?
Анника усмехается.
– В такую ночь?
Я следую за Анникой, пока она петляет по проходам и поперечным сечениям нефа[10], мимо величественных колонн, рядов скамеек и открытых площадок. Над нами – даже ночью – мерцает золотая мозаика, но здесь слишком темно, чтобы разглядеть рисунки и узоры. В воздухе пахнет сладкими соснами и розами.
Анника пересекает середину и направляется к главному проходу, по-прежнему освещенному факелами с открытым пламенем.
Я гляжу на цветочные композиции, выстроившиеся вдоль дорожки к алтарю, состоящие из розовых цветов размером с обеденную тарелку – их аромат такой же сильный, как если бы я зашла в цветочный магазин. Вдоль этого центрального прохода, наверное, тысячи цветов.
10
Неф – вытянутое помещение, часть интерьера, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов, отделяющих его от соседних нефов. Также нефом называют часть церкви западнее средокрестия, предназначенную для мирян, в отличие от хоров для клириков.