Заманчивое предложение. Мэлди очень нуждалась в собеседнике, которому можно было бы излить душу. Ее сильно огорчало, что она не могла позволить себе этого с Балфуром. Но девушка хорошо понимала, что и с Найджелом это тоже невозможно. Есть вещи, о которых она не могла рассказать никому в Донкойле, по крайней мере пока. Если существовал хотя бы малейший шанс, что у них с Балфуром есть будущее, то она непременно поставила бы свое счастье под угрозу, если бы лэрд обнаружил, что она доверила Найджелу секрет, в который упорно отказывалась посвятить его самого. К тому же Мэлди не хотела ставить Найджела в неловкое положение, заставляя выслушивать свой бессвязный лепет о Балфуре. Даже если бы она смогла сделать это, не задев его чувств, это заставило бы Найджела поступиться верностью клану и своим близким.
- Ты очень добр, Найджел, но для нас обоих будет лучше, если я не воспользуюсь твоим великодушным предложением, - ответила она. – Раз уж я не могу обсудить что-то с Балфуром, моим возлюбленным, то не думаю, что мне следует бегать к его брату в поисках понимания. Если Балфур обнаружит, что я доверяю тебе больше, чем ему, это причинит ему боль или, по крайней мере, заденет его гордость. Кроме того, в этом случае ты можешь оказаться меж двух огней, и не думаю, что тебе там понравится. Скажу больше: это может даже привести к тому, что из-за данного мне обещания ты будешь вынужден хранить тайну от своего старшего брата, твоего лэрда. А этого никак нельзя допустить, особенно теперь, когда уже очень скоро тебе предстоит биться с врагом бок о бок с Балфуром.
- Я не хочу видеть тебя такой расстроенной, - сказал он, когда Мэлди мягко, но настойчиво уложила его в постель. - После всего, что ты для нас сделала, ты заслуживаешь, чтобы у тебя было легко на сердце.
- Думаю, пройдут многие месяцы прежде, чем я смогу насладиться хотя бы неким подобием душевного покоя. Теперь отдыхай. Я позову Дженни.
Ощущение легкости на сердце и чистая совесть - мечта, которую Мэлди страстно желала осуществить.
«Если выживу», - подумала девушка, выходя из комнаты.
Ей необходимо было оказаться подальше от Найджела, от сочувствия в его глазах, от обещанной им поддержки и понимания. Если бы только Найджел мог уберечь её ото всех проблем и страхов! Но, так или иначе, вряд ли он мог сделать для нее что-то такое, чего она не смогла бы сделать для себя сама. Сердцем она понимала, что только прибавит забот, если впутает сюда Найджела. А она не хотела и не нуждалась в дополнительном грузе вины, который в этом случае непременно ляжет на ее плечи.
Остановившись на верхней площадке лестницы, она краем глаза заметила фигуру Джеймса и выругалась. Мэлди уже было решила вернуться к Найджелу и пожаловаться, но, подавив в себе малодушный порыв, стала спускаться вниз. Даже если бы в ее силах было настроить Найджела против Джеймса, она не стала бы этого делать, ведь и Найджел, и Балфур почитали этого человека как второго отца. Она сурово напомнила себе, что Джеймс вправе подозревать ее и считать, что за ней нужен глаз да глаз, правда, эти мысли мало успокаивали. Оправданно или нет, но то, что за каждым ее шагом пристально наблюдали, ужасно раздражало Мэлди.
Вместо того чтобы отправиться на кухню и заняться приготовлением целебных мазей, как собиралась, Мэлди зашагала в сторону внутреннего двора. Это единственное место, где она могла не опасаться увидеть хмурое лицо Джеймса, высматривающего ее из-за каждого угла. Девушка была уверена: по его мнению, двор хорошо охранялся, и к тому же здесь и без него было, кому за ней присмотреть, но Мэлди решила, что в настоящий момент любую возможность ускользнуть от неотступных темных глаз Джеймса можно считать своего рода благословением небес.
Она слонялась по двору, разглядывая конюшни, перекинулась парой фраз с пареньком, присматривающим за борзыми, и даже понаблюдала за оружейником, который на ее глазах ловко превратил кусок бесполезного металла в прекрасный меч. Мэлди мысленно улыбнулась, когда ей в голову пришла мысль, что ее невинное любопытство каким-нибудь подозрительным человеком могло быть расценено как вынюхивание. А Джеймс был чрезвычайно подозрительным человеком. На миг она подумала о том, чтобы повнимательнее приглядеться к оборонительным укреплениям Донкойла и тем самым заставить Джеймса хорошенько поволноваться, но потом все же позволила здравому смыслу возобладать. Совершение поступков, лишь убеждающих Джеймса в обоснованности самых темных подозрений, отнюдь не лучший способ облегчить её бремя или хоть отчасти решить проблемы. На самом деле такое легкомыслие могло закончиться плачевно. Изображать из себя вражеского лазутчика в то время, как клан находится в состоянии войны, - проявление полнейшего идиотизма.