– Нужно уметь проигрывать достойно… – сказал он.
– Вот ты и проигрывай, – фыркнул Артем. То, что он случайно заметил, слегка опустив голову и скосив взгляд, заставило его приготовиться к броску.
– Эй, ты, как там тебя! – выкрикнул с дальнего края стола до сих под сохранявший молчание сухопарый и тонкогубый мужик. – Ответь мне на один вопрос…
Этот хмырь, сообразил Артем, специально заговаривает мне зубы, отвлекает внимание на себя. Артем оказался прав – один из оклемавшихся телохранителей бесшумно поднялся, взял со стола пустую пузатую бутылку из-под «Реми Мартен» и вот-вот готов был ударить его по затылку. Вокруг Артема образовалась своего рода зона отчуждения, пересекать которую даже со стволом в руках не решался ни начальник охраны только что вызвавшего подмогу Бори Спасского, ни его напарник. Один замах – и тонкий французский колпак вряд ли смягчит сокрушительный удар. Затем можно будет перевести дыхание, спокойно надеть на бесчувственного повара «браслеты» и сдать его подоспевшим к злополучной «Мельнице» сотрудникам частного охранного предприятия, находящегося на содержании Усть-Озернинской администрации…
Артем понял, что это – подарок судьбы. Когда боец во время схватки теряет хладнокровие и, ослепленный яростью, сломя голову бросается на соперника, сам бог велит наказать его за непростительную для профессионала глупость.
Точно уловив миг, когда занесенная над его головой рука охранника с бутылкой начала стремительное движение вниз, Греков резко присел, почти упал на корточки, уходя в сторону и вниз из предполагаемой точки поражения, провел заднюю подсечку, не глядя ударил локтем в грудь потерявшего равновесие, падающего на него сверху телохранителя, сбив ему дыхание, выхватил из безвольно повисшей руки бутылку и молниеносно метнул ее, метя в лоб по-прежнему не спускающего с него пистолет матерого бультерьера. По правде говоря, даже на пике своей спортивной формы Артем никогда не был силен в прицельном метании предметов, каждый раз с лихвой выбирая весь запас допустимой погрешности. Да и коньячная бутылка – не армейский штык-нож. Но промахнуться ею с четырех-пяти шагов по мишени размером десять на десять было практически невозможно. Угодив донышком точно в лоб «старшему», импровизированная граната на время оглушила его, заставив выпустить ствол и рухнуть на колени, после чего упала на пол и со звоном разлетелась десятками осколков.
Завладеть выпавшим из ослабевших рук оружием и направить его на второго телохранителя, попытавшегося было бросить мобильник и выдернуть из наплечной кабуры свой пистолет, заняло не больше трех секунд Норма. Зато расклад сил в банкетном зале сразу переменился на сто восемьдесят градусов. И первым, как ни странно, отреагировал на это обнадеживающее для него известие именно старый еврей Зяма Гольданский:
– Господа! Прошу вас, будем же благоразумны! – заметно потвердевшим тоном поспешил сказать директор «Мельницы». – Произошло досадное недоразумение! Чего не случается под этим делом, так давайте относиться ко всему с пониманием! Ваш товарищ, прямо скажем, погорячился, мой повар тоже, так самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это забыть обо всем! Артем, будь так добр, опусти, пожалуйста, пистолет… Мы все уладим, я уверен – мы обязательно все уладим…
Артем пропустил причитания Гольданского мимо ушей. Более того – недвусмысленным взглядом он без слов заставил пошатывающегося бодигарда и его напарника отойти от лежащего со сломанной челюстью и стонущего блондина и присоединиться к двум оклемавшимся телохранителям, один из которых, впрочем, до сих пор не мог встать в полный рост и сидел, прислонившись спиной к стене, а второй корчился в тщетных попытках вдохнуть живительный кислород.
– Ты уже покойник, – едва шевеля губами, сказал Артему тот, кого называли Салманом Исаевичем. Взгляд горца не предвещал ничего хорошего. – Лучше сразу вешайся, шакал, или уезжай из Питера, куда глаза глядят!
– Сжечь, к херам, весь этот клоповник, – прошепелявил Киржач. – А жирдяя – в расход…
– Господи! Что же ты наделал?! – воздев очи и руки горе, причитал скулящий наподалеку от сцены Гольданский. – Все пропало! Все пропало!..
– Слушайте меня внимательно, подонки! – сказал Артем, оглядев всех присутствующих. – Вы все видели, из-за чего началась эта канитель! Так что винить в происшедшем вы можете только самих себя и вот этого долбаного хмыря! Так, Витек?!.. Ах, простите, конечно, – Виктор Анатольевич!.. Короче, сейчас я уйду. Если кому-то, особо ретивому и самонадеянному, – Артем бросил предупреждающий взгляд на насупленного, раздувающего бычьи ноздри Салмана, – взбредет в голову искать меня с дурными намерениями – искренне советую поберечь здоровье для более приятных дел. А Гольданского лучше оставьте в покое, он здесь вообще ни с какого краю! Счастливо оставаться, козлы…
Едва Артем закончил свой монолог, как с улицы послышался надрывный визг тормозов, громкие хлопки автомобильных дверей и приближающийся топот ног. Это подоспела вызванная пузаном подмога. Пора было в темпе сматываться. Согнанные Артемом в кучу опарафинившиеся телохранители, почуяв скорое избавление от позора, заметно засуетились.
– Прости, Зяма, – с искренним сочувствием сказал Артем, на прощание тронув за плечо понуро сидящего на краю сцены Гольданского. – Если можешь…
После нескольких безуспешных попыток открыть запертую на ключ входную дверь «Мельницы» раздались грозные крики, громкий стук, и сразу вслед за этим – звон разбитого стекла. Похоже, бравые парни громили окна бистро резиновыми дубинками или прикладами автоматов.
Артем, поколебавшись лишь мгновение, быстрым движением расчленил трофейную «беретту», бросил обойму с патронами и ствол в стоящий неподалеку аквариум с золотыми рыбками и, мельком окинув взглядом зал, скрылся за зеленой шторой служебного помещения, где буквально нос к носу столкнулся с испуганно прижавшейся к стене и вытаращившей глаза Ольгой. Без сомнения, она видела все. Стремительно оценив обстановку, Артем сгреб девушку в охапку и быстро потащил вслед за собой к запасному выходу, откуда открывалась бесконечная галерея старых питерских проходных дворов, безошибочно ориентироваться в которых мог только тот, кто всю жизнь прожил в центральной части города на Неве. Оля, надо отдать ей должное, не сопротивлялась, и через полминуты они благополучно оказались на свежем воздухе…