В общем, акулы во Вьетнаме нас особо не донимали. Но вот за день до нашего прихода на Маврикий для продолжения исследований акула напала на российского рыбака, который купался в одной из бухт. Он чудом остался жив, но руки были сильно повреждены акульими зубами. Прибывшие на борт судна маврикийские наблюдатели наотрез отказывались даже шагнуть в воду, чтобы пересесть в лодку и ехать с нами на место постановки трансект. Приходилось их заносить в лодки на руках. При первом же погружении мы увидели, что акул действительно было больше, чем обычно, они патрулировали как на мелководье, так и на склоне рифа до глубины 30–40 метров. Был издан приказ по экспедиции, категорически запрещающий погружаться на рифе по одному. Один мог работать, другой должен был только наблюдать за акулами.
В составе экспедиции было несколько инженеров, которые следили за исправной работой приборного парка. Один из них сделал противоакулье ружье, которое заряжалось воздухом очень высокого давления — до 150–180 атмосфер. Стреляло оно гарпуном, через который в тело жертвы должен мгновенно врываться сжатый под давлением воздух. Жертве должны были обеспечиваться инфаркт и немедленное всплытие на поверхность благодаря поступившему в нее большому количеству воздуха. Ружье ранее испытывалось на крупных рыбах во Владивостоке. Поскольку мне приписывался некоторый авантюризм, не боязнь риска, и всем был известен мой опыт многочисленных встреч с акулами, которых я всегда гонял, то ружье выдали мне. У этого оружия был один недостаток — после каждого выстрела его необходимо было снова забивать воздухом, поэтому я не мог уйти на глубину, где встреча с акулой наверняка бы состоялась. Два дня я безуспешно пытался найти хотя бы крупного окуня, чтобы испытать ружье в действии, вероятно, от меня исходили флюиды агрессии, а в мире животных они хорошо воспринимаются. К концу второго дня я нашел крупную ракушку–тридакну, достигавшую более метра в длину. Я выстрелил в ее раскрытые створки, внутри которых было ее мягкое тело. Мгновенно вылетела огромная масса воздуха, створки тридакны сомкнулись. Убить моллюска таким способом не возможно, но эффект выстрела был налицо.
На третий день, я наконец увидел акулу, как только стал опускаться на дно. Поднявшись в лодку, я попросил ружье и сказал, что пойду в атаку. Все водолазы как один с фотоаппаратами посыпались за мной в воду. Они выстроились в кильватере за мной в меру, присущими каждому трусости или смелости. Акула довольно приличного размера спокойно отдыхала под большой колонией коралла. После того как ее сфотографировали, я показал знаками, чтобы все отплыли на два–три метра. Никто не знал, что у хищницы на уме и что будет после моего выстрела. Я оплыл метров на пять и со всего разгона пошел в атаку, целясь в акулий бок в районе сердца. Из ружья вырвались наружу бури и «фонтаны» от воздуха, а акула даже не пошевелилась, на ее боку осталось едва заметное маленькое пятнышко от гарпуна. Я поднялся, попросил зарядить ружье снова и поплыл опять нападать на эту невозмутимую рыбину. Подплыл вплотную к ней, вставил конец гарпуна в жаберную щель и выстрелил. Снова лишь тот же воздушный эффект. Акула слегка мотнула головой из стороны в сторону, лениво выплыла из–под коралла, медленно залезла в такую щель, откуда ее ломом не достанешь. Получалось, что воздух из ружья выходил раньше, чем он мог войти в тело жертвы. До этого ружье испытывали лишь на мертвых рыбах. После опробования его в деле, стало ясно, что акулью шкуру гарпун ружья был не в состоянии даже проткнуть. Раздосадованный неудачей я вернул ружье в лодку, посоветовав изобретателю воткнуть его себе в «одно место».