— Он в пыточной… — протянула Синзан. Она ничего не понимала, впрочем, как и все остальные.
Линг молнией вылетел из помещения и вернулся только спустя несколько минут. Принц держал в руках станок.
— Ничего не спрашивайте у меня! — крикнул он.
Но вопросы в Линга так и летели, он умело игнорировал их и выкалывал у себя на шее круг преобразования. Когда круг был закончен, он ударил ладонями друг о друга и хлопнул ими по шее.
Голубая вспышка в который раз озарила комнату. Линг замертво упал на землю.
Друзья содрогнулись. Мэй с ужасом поднесла руку ко рту, Лан Фан рухнула на колени.
— Аура господина… она исчезла.
— Брат умер, — тихо добавила Мэй.
Указательный палец Линга дёрнулся. Яо медленно открыл глаза и также медленно поднялся, придерживая свою голову.
Друзья отшатнулись от ожившего покойника. Их челюсти отвисли до самой земли. В глазах Линга блистало мужество и решительность.
— Мы отправляемся в столицу, — сказал он. — Надо навестить дорогого папочку.
Трёхметровый забор окружал величественный замок, занявший площадь больше километра. Слегка изогнутая вверх крыша, казалась, поддерживается невидимыми колоннами и парит над дворцом — домом Сына небес. Крыша из чистого золото блестела под солнцем, чьи лучи тщетно бились в прочные гранитные ставни окон — все они накрепко были замурованы по приказу императора. Золотые львы гордо и зло смотрели на путника в плаще, что входил во дворец.
За каменными мощными дверями кипела жизнь. Мальчишки и девчонки — внуки императора, дети прислуги — катались по мраморным перилам. На четвереньках идеально гладкие полы мыли десятки слуг, с брезгливой походкой возле них прохаживали взволнованные жёны и наложницы, за которыми петляли с подносами евнухи.
Как только Линг преступил порог дворца, евнухи бросились на колени, коснувшись головой земли.
— Встаньте, — тихо попросил Линг.
У покоев императора изнывала в раздумьях толпа из сорока женщин. Остальные десять коротали время у входа, где их и повстречал первыми Яо. На лицах женщин воцарился страх, ужас, мучения от долгого выжидания. Там же стояли и Тин с Фансю, всполошенные сильнее всех остальных.
— Это же мой сын! — закричала Тин, когда в коридоре появился Линг.
Женщина бросилась к сыну, задушив его в объятиях. Линг поцеловал нежно маму в голову и немногословно сказал:
— Я живой.
Принц отворил дверь, ведущую в спальню императора. Покои были переполнены. Склонив голову, стояли главные чиновники Ксинга, важно переминался с ноги на ногу жрец — представитель Сына Неба на грешной земле. Тридцатилетние мужчины и женщины стояли, сложив руки накрест и нахмурив глаза, возле их ног сидели двухлетние малыши, непонимающие, зачем мамы и старшие братья с сёстрами привели их сюда. Наследники ждали решение отца.
На большой перине, окружённой десятью подушками, лежал император. Иссохший, жёлтый, худой старик лежал на этой кровати и что-то бубнил, с тяжелейшим трудом шевеля языком. При виде старика жалость проникла бы в сердце любого чёрствого человека, но только не Линга. Он испытывал омерзенье.
— Здравствуйте, — закрыл двери Линг, приковав на себя взгляды многочисленных братьев и сестёр.
— Ты, — прохрипел слабый голос, — жив, сын мой?
— Да, я жив. Я пришёл к вам… — Линг запнулся, — к тебе, чтобы получить корону, которая по твоему завещанию принадлежит мне.
Линг достал из кармана плаща маленькую бутылочку. Алая жидкость тихо колыхалась в ней, приковывая к себе изумлённые взгляды братьев и сестёр.
— Ты поклялся на перстне и крови, что отдашь корону тому, кто принесёт тебе философский камень и убьёт Линга Яо. Этот человек стоит перед тобою, — промолвил принц.
Он снял плащ, небрежно кинув его на пол, и выпятил шею. Над сонной артерией сияла печать преобразования.
— В толкованиях законов Ксинга, — продолжил невозмутимо Линг, — смерть — это отделение души от тела с незамедлительной остановкой мозга. Во время преобразования моя душа на семь секунд отделилась от тела и остановила работу мозга. Я убил себя сам.
По молодым мужчинам и женщинам пробежался гул изумления. Сорок пар глаз, не считая малышей, выпучились на Линга и его печать. Шёпот наследников и чиновников слышался за пределами покоев.
— Ты бессмертен, Линг! — раздалось кряхтение императора, заткнувшее наследников. — Я тоже хочу… — Слабая морщинистая рука потянулась к сыну.
— Нет, я не бессмертен, — перебил Линг. — Я, как и все собравшие здесь, беззащитен перед болезнями, меня ждёт старость, а затем и смерть. Просто моя душа из мозга перешла в шею. А теперь, — его голос похолодел, — я требую плату за выполненную сделку. Подписывай отреченье.