Помогать нам в историческом самоопределении никто не будет. Наивно было думать, что Запад протянет нам руку – навстречу протянутой нами. Запад, возглавляемый США, имеет единственную историческую задачу в отношении нас – колонизация и подчинение. Эту задачу не решить без радикальной системной деградации нашего социума и территории – культурной, хозяйственной, гуманитарной. А для этого, прежде всего, мы должны забыть, кто мы, потерять дорогу к истине.
О «конце Истории»
Следует сказать, что отказаться от своей судьбы принуждают не только нас. Сегодня системно уничтожаются представления о возможности исторического существования и сама возможность быть человеком.
Заявления о конце Истории, присутствующие в дискурсе многих западноевропейских постмодернистов и к которым столь поверхностно отнеслись их критики, на самом деле имеют довольно глубокие последствия и совсем другое значение, нежели приписываемое им окончание противостояния капитализма и коммунизма, тоталитаризма и демократии.
Постмодернистский дискурс утверждает, что Истории как пространства существования человечества и каждого отдельного человека больше нет.
Если история закончилась, то это значит, что человеку и человечеству теперь не нужно вникать в исторический смысл и значение своего бытия. Сам вопрос «откуда мы и куда идем?» оказался упразднен: больше никто и никуда не двигается. Все вопросы о назначении человека и смысле его существования упразднены: больше нет ни замыслов, ни планов. Не за что биться, нечего отстаивать, некуда стремиться, не с кем бороться. Кругом политкорректность, толерантность и мультикультурализм. Нет больше смысла в Человеке, нет больше в мире места для личности и поступка.
Все это, конечно, наглая ложь. Ложь, призванная обесточить своих конкурентов и «партнеров», лишить их воли и энергии идти своим путем. На самом же деле внедряется новый принцип социального устройства мира, в котором есть те, кто понимает, что такое История, и при этом знает свою историю, т. е. способны самоопределиться в новых сложных исторических условиях, и они будут властвовать и править; и есть те, кто почему-то окажется несоразмерным историческому самоопределению, и прежде всего потому, что их убедили в «окончании» Истории.
Новые управляющие иерархии будут строиться не только из людей, но из стран, государств и регионов. Возможно, в отведенном кому-то месте в новой иерархии (некоторые наивно называют такие иерархии «системами разделения труда») будет вполне комфортно, только для полного счастья и отсутствия фантомных болей в виде поиска смысла собственного существования, своей страны, своего народа нужно всего-навсего отказаться от своей судьбы, ее понимания и от исторического самоопределения в принципе.
Пропаганда «конца истории» идет вполне успешно. Такая интеллектуальная функция, как понимание, у современного человека в силу кажущейся ненадобности атрофируется. Современный европеец не понимает своего прошлого (уже даже и не знает), а значит, он не может понять и того, что с ним происходит сейчас, не говоря уже о том, каким он видит возможное и желаемое завтра. И самое главное – он даже не подозревает о неадекватности всех своих представлений. Неизбежное в скором будущем обрушение привычных структур повседневности и радикальное снижение уровня жизни могут, конечно, вновь запустить механизмы понимания, но будет поздно: новый порядок оставит современному европейскому человеку минимальные возможности для сопротивления.
Об оптимизме
Потеря судьбы, исторического самосознания с неизбежностью приводит к разрушению всего строя жизни. Все теряет смысл. В отличие от животных мы живем не только сиюминутной жизнью, нам важно постичь замысел. Знание исторической судьбы – основание для проектирования и целеполагания. Без него будем топтаться на месте, рассеиваться, уходить в себя, дичать.
Вместе с тем не стоит излишне драматизировать. Потеря ориентиров – ситуация штатная, регулярно повторяющаяся и вполне преодолимая. Надо лишь вспомнить о своей исторической судьбе, прояснить ее, вновь сделать очевидной. И тем самым совершить новый акт самопроектирования и самостроительства.
Момент для этого вполне подходящий. В каком-то смысле раньше делать такую работу было преждевременно. Ход истории принципиально отличается от законов мира деятельности. Никакие волевые усилия, никакие новые представления без сложившихся определенных социальных условий в масштабе страны не могут повлиять на исторический процесс. Всем нам надо было распрощаться со многими представлениями советского периода и успеть разочароваться в либерально-рыночных, перестать ими соблазняться.