— Это второй этап алхимии. Разъятие, — сказал Ал. Тошнота подскочила ко рту.
— Эту алхимию использовал Шрам! — ужаснулся Линг. — Когда ею овладела Фейин?
— Спроси, что полегче.
Камера Мэй пустовала. К принцу подбежали военные алхимики города. В руках одного из них был плащ Фейин, в руках другого Сяо Мэй. Одежда и панда были обнаружены в лесу на окраине. Больше не осталось никаких улик, кроме убитых патрульных и куная.
— Перекрыть дороги во всей провинции! — издал приказ Линг. — Никого не впускать и не выпускать из Ши и провинции! Развесить листовки с Фейин!
Сердце принца колотилось со всей дури при одной только мысли, что может это чудовище сделать с Мэй. Альфонс не переставал винить себя. Он же предложил напугать врага “казнью” Мэй. Но кто знал, что злодей ходит под его носом в образе заботливой старшей сестрёнки? Они даже не успели ничего предпринять для лучшей защиты Мэй.
В тюрьму прибыли Тин и Фансю. Служащие не успели вовремя накрыть останки тел у камеры Мэй. Тин потеряла сознание, когда увидела, что осталось от охранника. Ноги у Фансю подкосились, холодный ужас пронзил женщину.
— Моя дочь?
Только эти два слова смогли слететь с её дрожащих губ. Линг позвал маме и “мачехе” врача и с ненавистью воскликнул:
— Проклятые кланы! Проклятая империя! Отец, ты ответишь за всё.
Убедившись, что с матерями работают врачи, Линг и Ал сами подключились к поискам девушек. Все их следы терялись в лесу, Линг просчитал, где приблизительно они могут находиться, учитывая время исчезновения и скорость перемещения, но связисты тех районов не видели никаких девчонок у себя. Умчаться на поезде с Мэй Фейин не могла — ей нужен ведь философский камень. Это значит, поняли друзья, они в провинции Яо.
Но поиски не приносили результатов. К концу дня Линг закричал:
— Я идиот! Нам нужно искать не Фейин, а проверять наследников четверых кланов! Спору нет, Фейин работает на одного из них. Она же не дочь императора, получить корону она не может. У неё есть заказчик.
Во все кланы были посланы люди Линга. Но сам принц понимал: времени ждать, у них нет. Нужно искать Мэй. Искать.
Глубокой только ночью Ал вернулся домой. Может, Зампано что-нибудь узнал… Зампано встретил его с телефонной трубкой, из которой вылетал истошный голос старшего брата.
— Глупая свинья, дай трубку Алу! — кричал Эдвард Элрик.
Альфонс взял телефон.
— Почему мне целый месяц не звонил? Что, чёрт побери, у вас происходит? — разлетелись крики по дому. — Я в Централе. Мне Мустанг такое поведал! Какого хрена Мэй напала на Линга?!
— Братец, — замялся Ал. — Вообще-то, это я ранил нашего друга.
— Что???
— Ну так получилось. Долго объяснять. Я устал, голова другим забита, давай потом поболтаем. Весь день искал Мэй. Фейин, ну я тебе рассказывал про старшую сестру Мэй, похитила её и убила охранников алхимией Шрама.
— Что???
Альфонс пожалел впервые, что ходит в человеческом теле. Вопли Эда едва не порвали барабанные перепонки.
— Брат, что нам делать с Лингом? Его вообще заказал отец.
— Откуда мне знать? Ты же водишься с императорской семейкой, — буркнул Эд. — Ал, тебе придётся решать свои проблемы самостоятельно. Не бросайся слепо в бой и, раз ты связался с политикой, не забывай слова доктора Марко — истина скрыта за истиной. Эта основа любой политики, как, впрочем, и алхимии.
На этих словах Эдвард положил трубку. Зампано, когда узнал про похищение Мэй, предложил свою помощь. Первым делом он позвонил Джерсо и подключить и его тоже к поискам. Альфонс сильно обрадовался. Эти двое имели дело с человеком, который останавливался на втором этапе алхимии, логику Фейин они должны предугадать. Друзья рыскали ночью по окрестностям города во всех пещерах и подвалах. Но ни Альфонс с химерами, ни Линг, ни нанятые Лингом профессиональные сыщики не выходили на след сестёр Чан. Казалось, Мэй и Фейин провалились сквозь землю. Их аура нигде не ощущалась.
— Вот что я подумал, — сказал Джеро после того, как они прочесали вдоль и поперёк глухую деревушку по ложной тревоге. — Нам нужно обратиться за помощью к человеку, который самым первым прознал о заговоре императора с сыновьями. Он раньше нас начал искать будущего убийцу Линга. Возможно, он что-то и нарыл за это время. Это Лан Фан.
— Ни за что! — отчеканил Линг. — Она подорвала моё доверие к ней!
Принца пребольно ударил по спине Альфонс.
— Джерсо говорит хорошие вещи. Должна же Лан Фан хоть крупицу о твоих врагах найти. Ты же, разобиженный, с ней этот месяц даже не общался! Ты, как и мы все, ничего не знаешь. Даже кто твой враг.
— А твоя Лан Фан знает? — подскочил к другу Линг. Лицо его вспыхнуло гневом.
— Ну, Линг, не злись, — сказал Зампано. — Решается судьба твоей сестры. Да что там сестры! Судьба империи! Кто станет новым императором, тот станет творить историю государства и каждого клана в отдельности. Ради спасения Мэй и сохранения твоей жизни, — повысил голос Зампано, — наплюй на гордость. Мы должны взяться за любую ниточку.
Линг фыркнул как бык перед красной тряпкой. Он ничего не знал о Лан Фан. Вдруг, его бывшая телохранительница уже вышла на заговорщиков? А если нет? Он, будущий император, придёт к человеку, который развёл его как лоха, и начнёт унижаться, прося о помощи и показывая своё бессилие.
У принца должна быть честь.
— Нет, мы сами отыщем Мэй, — сказал Линг, не скрывая гнева.
Друзья окинули принца презрительным взглядом, развернулись и пошли, не говоря ни слова. Лишь Альфонс с отвращением кинул Лингу на прощание:
— Я думал, что из тебя получиться самый справедливый в истории страны император. Но ты просто эгоист, стремящийся к власти. Гомункул Жадность хоть ценил своих друзей.
***
Мэй пришла в себя. Над головой висел какой-то яркий фонарь, сжигая глаза; руки и ноги были скованы металлом, блокирующем алхимию. Лицо сильно болело, левый глаз не открывался на половину, будто посадили фингал. Возле Мэй сидела Синзан и ставила компресс на больной глаз.
— Где я? — закричала Мэй.
Она быстро смолкла. Какой смысл задавать такой вопрос врагу? Щас прям и ответит тебе.
Когда они встретились во мраке ночи, Синзан тусклым взглядом смотрела на Мэй и мёртвым голосом протянула: “А ты выросла, малышка Мэй Чан”. Бывшая покойница присела, нарисовала на земле круг преобразования, приложила к нему ладонь и сию секунду в Мэй полетели каменные глыбы, оборвав её сознание.
— Ты в подземелье, — ответ Синзан нарушил ход логики Мэй. — Не пытайся выбраться, с этими оковами алхимия бессильна, и не надейся, что тебя найдут друзья. Они обыщут всю провинцию, но никогда не догадаются, что ты в тайном подземелье под городским рынком, куда единственный вход спрятан в лавке с морковкой. А специально созданное новое вещество, распылённое в подземелье, не позволяет почувствовать здесь человеческую ауру.
Лишь сейчас Мэй смогла разглядеть очередную сестру. Синзан была чем-то похожа на Линга. От матери Тин им обоим достался продолговатый тип лица, яркие чёрные волосы. У Синзан они были пострижены в пацанскую причёску, но фигура у неё была стройная и женственная. На девушке была надета красивая красная куртка с воротником под горло и старые штаны.
— Прости меня, — вдруг прошептала Синзан.
Девушка резко встала на ноги.
— Заткнись! — неожидано вылез мужской бас из её тела. Губы Синзан были плотны сжаты. Но тут они открылись, и Синзан своим голосом сказала: — А не то лишу тебя и речи.
Мэй осталась одна, недоумевая, что она только что наблюдала. Минуты через две в камеру к ней снова вошли. Синзан привела молодого мужчину и Фейин. Старшая сестра тут же оказалась возле младшей и обняла её.
— Грубо с тобой обошлись, но ты сама напросилась, — с сожалением ответила Фейин.
Она выпустила сестру из объятий и отошла к мужчине, который смачно чмокнул Фейин в губы. Мэй разглядела его. Зихао Туран.
Двадцатипятилетний глава клана Туран и один из наследников на трон. Несмотря на громкий титул, Зихао не походил на прекрасного принца. Он был хил, а лицо покрыто рябью после оспы. Но его величавой осанке и блеску в глазах мог позавидовать сам император.