Ангелина. Это как же — подозрительная?
Селезень. Подозрения всякие по отдельным людям высказывает. Оно конечно, надо доверять и проверять, но зачем же в каждом, извиняюсь, правонарушителя видеть? Нельзя же так, — ежели вдруг супруг лейтенант милиции окажется, всех вокруг штрафу подвергать.
Ангелина. Ольга — человек правильный. А что поддевает — терпите. Моя подружка.
Селезень. Так ведь если бы поддевала, когда вы не присутствуете, я бы перенес, проявил бы вежливость, уважение бы оказал женщине, в которой действительно власть на местах воплощена. А она норовит при вас уколоть... унизить, в некотором роде.
Ангелина. А вы не желаете того?
Селезень. Не желаю... Мне неудобно. Я даже переживаю очень.
Ангелина. Отчего ж вы переживаете?
Селезень. От чувства...
Ангелина. Что-то я недогадливая...
Селезень. К вам имею чувство. Весьма искреннее. Я, конечно, не Аполлон...
Ангелина. Это что ж такое?
Селезень. Ну, это такой стройный мужчина. На несколько лет моложе меня.
Ангелина. В возрасте Егорки?
Селезень. Вот он тоже... Все около вас. А я переживаю. Трясет меня. Заявил сегодня. И очень даже определенно... Желает на вас жениться.
Ангелина. Чего ж это он вам говорит, а при мне помалкивает?
Селезень. Синим материалом интересуется, на свадьбу.
Ангелина. А есть у вас такой матерьял?
Селезень, Ежели поискать, то можно и найти... А можно и не обнаружить. Торговая сеть — как рыбачья сеть, бывает, что улов есть, а бывает, что и нет. Я бы хотел определенность иметь.
Ангелина. В чем, Гавриил Гавриилович?
Селезень. В вашем реагировании на мои чувства.
Ангелина. А вы мне сами также ничего не сказали...
Селезень, Я хотел один вопрос... Так сказать, процессуально-правовой. В одном можете быть уверены. Я честный. У меня стаж в кооперации заслуженный, я за культурную торговлю и борюсь за вежливость с покупателями...
Ангелина. Вы это к чему?
Селезень. Чтоб вы не остерегались. Суду и следствию не подлежал и не допущу. Государственная казна для меня святыня. Не покушаюсь. Кроме вышесказанного, люблю вас пламенно и хотел бы иметь подругой сердца на оставшийся отрезок нашей героической жизни.
Ангелина. Вашей героической жизни?
Селезень. В обобщенном виде... Читал в статьях по литературным вопросам. Нашей... Желал бы иметь ответ.
Ангелина. Не торопитесь, Гавриил Гавриилович. Женщина, прежде чем решиться на такой шаг, все должна взвесить.
Селезень. Я буду считать дни и ночи. Могу надеяться?
Ангелина. Гавриил Гавриилович, я уважаю вас...
Селезень. Я бы мог предварительно заказать материальчик для подвенечного платья...
Ангелина. А вы закажите: в крайнем случае не вы — так другой, не я — так третья.
Селезень. Не шутите так... Я гляжу на вас и распаляюсь, как форсунка.
Ангелина. Ну, ну, осторожней! Обжечься можно.
Селезень (приближаясь, беря Ангелину за руку). Если б вы знали, какой огонь клокочет в моей груди!
Ангелина. А где у вас грудь?
Селезень. Вот моя грудь и вот сердце, которое любит вас без выходных дней!
Входят Горлышкин и Адамчик, неся каждый по чемодану. За ними — Лиза и Даша.
Адамчик. Гавриил Гавриилович, може, еще один чемоданчик отнесете?
Лиза (пытаясь взять чемодан у Горлышкина). Егор Архипович, я бы сама все...
Горлышкин. Нет уж, сюда принес... и дальше доставлю.
Ангелина (Лизе). Какой добровольный носильщик нашелся у тебя?!
Горлышкин уходит с чемоданом в дом.
Селезень. Разрешите откланяться.
Ангелина. До свидания, Гавриил Гавриилович.
Адамчик. Возьми, папаша, чемодан.
Даша. Сеня, так некультурно с пожилыми обращаться.
Селезень. Не галантерейные вы люди. (Уходит.)
Ангелина. Семен, провожай свою практикантку к Пивням.
Адамчик. Договорились?
Ангелина. Договорились.
Адамчик и Даша уходят. Лиза стоит растерянная, вопросительно смотря на крыльцо дома.
(С пристрастием рассматривая Лизу.) А може, я тебя неправильно у себя оставила?
Лиза. Как вы пожелаете.
Ангелина. А може, Дашу ко мне, а тебя к Пивням?