– Сейчас позавтракаю, и пойду. Будешь? – предложил я ей яичницу.
– Давай, только в другую тарелку мне положи. – сказала она и сложила руки на столе.
Мы ели яичницу. Мне кажется, что этот день пройдёт хорошо, без особенных происшествий. Когда я говорю, что день был без особенных происшествий, я имею ввиду, что моей жизни ничего не угрожало. А яичница была вкусной. Всё будет вкуснее, если это посыпать солью. Кроме раны…
– А у тебя хватает вообще пенсии на жизнь? – спросил я маму, жуя яичницу.
– Всё мне хватает. Просто один день в магазин не ходила, а тут приехал ты. – ответила она без каких-либо негативных эмоций. – Сама сходить хотела.
– Сейчас поем, и схожу. А ты дома посиди, отдыхай. – сказал я, готовясь доесть последний кусочек.
Доев, я одел свою старую футболку, которая давно начала терять свой сиреневый цвет, и шорты до колен. На улице лето, жара.
Одев шлёпанцы, я погнал в соседний магазин. Через пару минут оказался возле пешеходного перехода, горел красный свет. Всё стоят на месте, но только самые отчаянные решили пройти на красный. Я не один из них, но иногда тоже бывает, что не сдержусь, и пройду на запрещающий. И хорошо, что я этого не сделал.
Пацана, который решил пробежать на красный, настигла незавидная участь – его только что на глазах у многих сбила машина на огромной скорости. Я ужаснулся от увиденного, поскольку водитель красного седана не только сбил человека, но и переехал его, а после скрылся с места. Представьте, что на вас положили автомобильное колесо, которое само по себе тяжелое, и прибавьте к этому весь металлолом, из которого состоит машина. Вряд ли вы выживете после этого, но бывают и выжившие. Жалко придурка, но он сам виноват, не нужно было нарушать правила. К тому же, водитель будто специально сбил его. Кто-то вызвал скорую помощь. Наконец, загорелся зелёный, и я могу рассмотреть бедолагу поближе, надеясь, что не включится блевотный рефлекс. Он сломал себе ногу, а также растёр себе всё лицо об асфальт. Линия крови позволяла определить траекторию.
Сочувствую, но, всё-таки, не надо было ему бежать на красный. Может, он был самоубийцей, но я не могу этого стопроцентно утверждать. Надеюсь, он ещё жив. Скорая уже была на подходе – откуда-то вдали слышались сирены. А я пошёл дальше в магазин, так как был уже близко.
В магазине я взял то, что просила мама, а также сосиски, несколько сырков, хлеба и пакет пельменей. Не помешало бы ещё взять яблок и овощей, чтобы она себе суп сделала. В магазине, похоже, почти никто не знал о произошедшем неподалеку. Это понятно, что столь отвратное происшествие никто не видел, ведь тот участок был закрыт многоэтажкой. Сложив всё в пакеты, я начал быстро возвращаться домой.
Я прошёл мимо места происшествия, где уже не было того парня. Видимо, скорая сработала быстро. Ему явно нужна госпитализация. А ведь сколько людей каждый день погибает под колесами…
Через пять минут я уже стоял в лифте. Мама, думаю, будет очень благодарна. Кстати, в лифте было очень светло. Обычно лифты тускло освещаются.
Вскоре я оказался в её квартире и, разувшись, начал разбирать пакеты. Мама меня, как я и ожидал, поблагодарила. Помог от чистого сердца.
Я вот думаю, рассказать маме про сон, или нет…
– Мам, я в церковь сбегаю… – сказал я ей неуверенно.
– Зачем? – задала она вполне логичный вопрос. Я сам не знаю, зачем мне туда.
– Просто посмотреть… – сказал я, но та не поверила.
– Давай говори. Уверовал что ли? – спросила она.
– Ну… Мне начал сниться Иисус, и меня это беспокоит. – совсем не это меня беспокоит, а то, что он как-то связан с моими кошмарами. Когда мне снился тот дед, я видел купол церкви среди верхушек елей, но не придал этому значения.
– Да уж… Ладно, иди. – сказала она, после чего я вышел из квартиры.
Мне не требуется разрешение мамы, чтобы куда-то пойти. Я просто хотел ее предупредить, но она начала задавать вопросы. Ладно, она ведь пожилая женщина… 56 лет, как-никак.
Я вышел из дома и быстро побежал к храму, который был неподалеку. Этот храм снился и мне, и Марине, ибо во снах мы видим то, что когда-то видели наши глаза.
Минут через 7 я оказался у ворот храма. То, что это он и есть, удивления у меня не вызвало. В детстве я был тут, я помню, приходил вместе с мамой. Мне тогда дали пинка под зад, чтобы больше там не появлялся, ведь я задавал весьма неудобные для священника вопросы: например, почему Бог просто не искоренит зло во всём мире? В конце концов, за каким хреном надо было создавать змея-искусителя, если Бог знал, что случится? Зачем жить тогда вообще, если за тебя уже всё предрешено? Я задал эти вопросы священнику, когда мне было 9 лет. Он стал в прямом смысле выбивать из меня сомнения, но, как видите, не выбил. 23 года прошло, и я всё ещё не верую. Это была история из детства, теперь переместимся в настоящее.