— Нет, — откликаюсь не раздумывая и предельно честно, — уже нет. Просто дико хочу спать, мозг почти не варит.
— Ага, заметно, выглядишь не очень, — тоже честно соглашается Лиза. — Вообще не спала, что ли? Не рыдать надо было, а отомстить ему, злостно изнасиловав Фея. Думаю, он даже согласился посопротивляться, если бы ты попросила.
Я пытаюсь шустренько взять себя в руки и отшутиться, но не успеваю. Потому как на лице Лизаветы начинает проступать выражение, ничего хорошего не сулящее.
И точно:
— Погоди-погоди, — явно что-то прикидывая в уме, складывая известные ей факты и виртуозно додумывая неизвестные (в последнем ей и впрямь конкурентов нет), медленно произносит она. — Тимофей тебя искал… почему?
Не краснеть! Ну же, Кристина, только не вздумай краснеть, тебе нечего стыдиться! Вот только тело явно думает иначе и кровь, судя по ощущениям, стремительно приливает к щекам.
— А-бал-деть, — по складам констатирует Лизка, будто сама себе не веря. — Скажи, что я не ошибаюсь, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
И такая надежда у неё в голосе, что я просто не могу разочаровать подругу, которая, похоже, прямо пальцы крестиком держала в ожидании этого момента. Бросив быстрый взгляд в сторону по-прежнему пустого коридора, я осторожно отгибаю высокий воротник водолазки, демонстрируя часть своих «украшений» на ближайшую неделю, как минимум. И тут же оказываюсь оглушена пронзительным писком в ухо, прижата к груди с почти полным прекращением доступа к воздуху и смачно поцелована в макушку.
— Господи, да! Свершилось! Я дожила до этого дня!
— Да тише ты! — с трудом отвоевав право на свободу, шикаю я. — Сюда сейчас люди сбегутся, а уж их я точно не жажду посвящать в подробности своей интимной жизни.
— Ай, не сбегутся. Меня, меня посвяти!
— Лиза… — укоризненно произношу я, покачав головой и просто не зная, как это ещё комментировать.
Подруга улыбается во все двадцать восемь:
— Окей, не посвящай. Просто скажи, вы теперь вместе? Вместе же, ну?
— Не знаю.
— Что, блин, значит — не знаю? Я тебя убью сейчас!
— Это я тебя убью и прикопаю где-нибудь, ты невозможная, вообще. Вчера не до разговоров было как-то, а сегодня я сижу здесь, как ты видишь. Когда мы должны были обсуждать курс на будущее, а?
Лизавета слегка приглушает энтузиазм, виновато почёсывая нос:
— Не подумала, прости… Просто правда безумно за вас рада.
— Рано.
— Ой, брось, всё будет хорошо. Теперь-то, когда всякие юристишки на пути не стоят, точно. Ты сама-то этого хочешь?
И впервые за чёртову уйму времени я решаюсь признаться об этом не только себе, но и вслух:
— Хочу.
— Значит, точно будет, — убеждённо кивает она.
А я почему-то верю.
Тимофей в очередной раз подтверждает свою способность выполнять обещания, так что в течение дня мы с ним не пересекаемся. Хотя я не до конца уверена, что заскочивший на одной из перемен Лёня не был дополнительно проинструктирован на момент проверки, не сбежала ли я. Ну, или Лиза могла, например, слать ему сообщения с почасовой геолокацией…
Естественно, не думать насчёт грядущего вечера совсем, не получается. Мозг скрупулёзно перебирает варианты того, что и как сказать, но остановиться в итоге не может ни на одном. Господи, насколько проще было в детстве, а? Ты просто подходил к понравившемуся человеку (причём совершенно не важно, какого он был пола и подозрений в «неправильности» ориентации это не вызывало) и говорил «Давай дружить?». Вот почему сейчас нельзя так же? На этой мысли я нервно усмехаюсь, представив реакцию Фея на подобный финт ушами. Ну а что, он оценит, мне кажется.
Так или иначе, выхожу из корпуса я в куда более сбалансированном состоянии, чем то, в котором заходила в него утром. Ровно до тех пор, пока взгляд не натыкается на Илью.
Могла ли я предположить, что он придёт? Пожалуй, могла. Но предпочла этого не делать, понадеявшись на лучшее. Но, как оказалось, зря. Мужчина стоит прямо напротив входа, в нескольких шагах от скамеек, в лёгком пальто, будто почти нулевая температура не касается его лично. И конкретно в этот момент глядит на экран телефона, что даёт мне несколько мгновений форы.
— Это он? — Лиза, шагающая рядом, чутко ловит повисшее в воздухе напряжение, на секунду стиснув мою ладонь.
Отрицать глупо, так что просто киваю в ответ, поворачиваясь спиной и натягивая капюшон на так и норовящие разлететься от ветра красные пряди. Да, маскировка — уровень Бог.
— Ага, — уже для себя повторяет она. — Ну, пойдём?
— Куда?
— Морду бить. Или плюнем в неё, хотя бы. По ситуации разберёмся.
Такого тона за подругой я не припоминаю, даже грозясь выкрутить яйца Маркову, она не казалась столь серьёзной в своей холодной злости. И я совсем не готова поручиться, что она действительно не пропишет Романову в нос хрупкой женской ручкой. Потому теперь уже сама сжимаю её пальцы, опасливо заглядывая в лицо.
— Бэт, а давай ты не будешь кипятиться, ладно?
— Конечно, не буду. Зачем злиться, так и промахнуться недолго, — по-прежнему таращась прямо на этого парнокопытного, над моим плечом, соглашается Лиза.
Приходится дёрнуть подругу за рукав, переключая внимание на себя:
— Я серьёзно.
— А я нет?
— Лиз, пожалуйста. Он настойчивый, поверь мне. Так что лучше решить этот вопрос прямо сейчас, не откладывая на потом. Мы просто поговорим.
Я прямо вижу, как в ней борются совершенно противоположные эмоции, но рациональное зерно одерживает верх, к моему большому счастью. И подруга кивает медленно:
— Ладно, ты права. Но если начнёт трахать тебе мозги, я вернусь к изначальному варианту. Тебя подождать?
— Не нужно, поезжай домой. Долго рассусоливать тут всё равно не о чем.
Лиза кивает ещё раз и наклоняется, целуя меня в щёку:
— Хорошо. Тогда удачи. И включи, наконец, телефон, не возьмёшь трубку, приеду в гости.
— Боюсь-боюсь, — почти искренне улыбаюсь я, но улыбка пропадает, стоит только развернуться обратно.
На этот раз Илья замечает меня сразу же, делая пару шагов вперёд, но тут же замирает. О, наш великий юрист чувствует себя неуверенно? Занесите этот момент в протокол, пожалуйста.
— Кристина, — выдаёт он вместо приветствия, когда я подхожу ближе.
Думаю, не ошибусь, сказав, что мужчина предпочёл бы поговорить где-нибудь в более спокойном месте, нежели в продуваемом всеми ветрами дворике альма-матер, где то и дело снуют люди. Но я не собираюсь идти у него на поводу даже в такой мелочи. И усаживаюсь на холодную лавочку у неработающего уже фонтана, скрестив руки на груди.
— Слушаю тебя.
Илья косит в сторону ступенек, с которых как раз спускается очередная стайка студентов, вздыхает, но присаживается тоже, предусмотрительно оставив между нами расстояние примерно в метр.
— Я… должен извиниться.
Да ладно? Я изображаю живой интерес. Наверное, даже чересчур живой, судя по тому, какое кислое выражение приобретает его лицо.
Так странно, на самом деле… Всё то время, что длились наши отношения, я держала себя в ежовых рукавицах, тщательно контролируя слова и действия. А сейчас, когда его мнение уже неважно и можно творить всё, что заблагорассудиться, не хочу ничего. Пофигизм укрывает пуховой периной, почти полностью абстрагируя от мира и конкретного его представителя, расположившегося неподалёку.
— Чёрт, никогда не думал, что попаду в подобную ситуацию.
Ага, я тоже раньше не думала. Но один случай — случайность, два — совпадения, а три — уже закономерность. Надеюсь, только, на цифре три карма и остановится.
— Что ты от меня хочешь? — уточняю, когда пауза становится чересчур длинной. — Чтобы приняла извинения? Окей, они приняты. Чтобы простила? Так это не ко мне, это в церковь. Там, вроде, грехи отпускают.
— Мне просто нужно, чтобы ты поняла…
— Поняла? — у меня глаза расширяются от одного только слова, не говоря уже об этом его «мне нужно». Мало ли, что тебе нужно, эгоист чёртов! — Реально? Нет, погоди, то есть ты правда думаешь, что этому есть какое-то рациональное объяснение? Которое ты назовёшь, и я такая «о, да это же в корне меняет дело!».