- Я ничего не знал об этом, Май. Ты никогда не писал мне об Альберте.
- Не всё можно доверить бумаге, - вздохнул князь. – И что бы изменилось, если бы я написал? Ты все равно не бросил бы свои фермы и не вернулся к королю, я прав? Ты не хотел, чтобы он знал о вашем сыне...
- Май, - Тефан ласково погладил князя по руке, - неужели ты позвал меня лишь затем, чтобы говорить об Альберте? Поверь, если бы я был так сильно нужен ему, как ты говоришь, он вёл бы себя иначе. Между тем, он ни разу не напомнил о себе, не написал ни слова.
- О чём он мог писать тебе? Просить вернуться? Нет, милый мой, нет и нет! Любовь не милость, о ней не просят. Он ждал тебя, надеялся, но умолять и звать? Ты же понимаешь, что он не мог выказывать своей слабости. Даже перед тобой.
- Что ж, может, так и лучше. Роль фаворита мне не подходит, а дворцовые интриги пугают... Май, ты устал от разговоров, тебе бы лучше отдохнуть...
- Нет! Нет, не уходи! - князь лихорадочно схватил Тефи за локоть. - Я не сказал тебе еще того, что собирался. Пожалуйста, послушай, это очень важно для меня! Это судьба, что все мы оказались здесь, она свела нас неслучайно. Я знаю, что идет война, кругом враги, поэтому нельзя быть уверенным в завтрашнем дне, но милый друг, пообещай, что не оставишь моего Ленара сиротой!
- Вы сговорились, что ли, с князем Саркисом? - в совершенном расстройстве прошептал Тефан. - Всего лишь час назад он тоже говорил со мной об этом... Как можно, Май?
- Я умираю, друг мой, - сдержанно вздохнул омега, - а Илай молод, богат и хорош собой. Он не останется один. В столице много вертихвостов, ты же знаешь, но ни один из них не сможет, да и не захочет, стать любящим отцом Ленару! Тефи, я знаю все, о чем ты думаешь сейчас, какие муки совести тебя терзают. Прошу, не упрекай себя ни в чем и не считай порочным. Вы с Илом нравитесь друг другу, хоть и пытаетесь скрывать свои чувства, от окружающих и от самих себя...
- Май, что ты такое говоришь? - Тефан не знал, куда ему деваться от неловкости, сковавшей вроде бы не только тело, но и душу. - Твой муж порядочный достойный человек, он бы не стал бросать налево взоры, в то время как идет война и столько в мире бед и крови!
- Я знаю своего супруга, как никто другой, - ласково глядя на смущенного друга, кивнул Май. - Ты прав, он никогда бы мне всерьез не изменил, и сейчас Ил очень страдает, видя меня в безнадежном положении. Я был бы вместе с ним сейчас в отчаянии, зная, что оставляю сына сиротой, а Илая вдовцом, но небеса послали мне тебя! Тефи, я рад, что мы смогли сюда добраться! Что Илай тоже оказался здесь, и вы преодолели прежние свои нелепые размолвки. Теперь он говорит совсем иначе о тебе, и в голосе его звучит волнение! Мой свекор разговаривал с тобой? Он иногда бывает мудр, - омега усмехнулся, - я полностью поддерживаю его в этом и со своей стороны добавляю, что не желал бы никакой иной пары Илу, кроме тебя… Вы очень подходите друг другу, со стороны это куда заметней! Пообещай мне, что не оттолкнешь его любовь!
Длинная эмоциональная речь полностью лишила раненого сил, и он откинулся на подушки, прерывисто и тяжело дыша. Рука, которой он сжимал ладонь Тефи, расслабленно упала на одеяло. Граф испугался, бросился вперед, мягко коснулся лба, покрытого мелкими капельками пота.
- Май, тебе плохо? Милый, ты устал и переволновался...
- Прости, - прикрывая глаза, слабеющим голосом еле выговорил князь, - я был с тобой жесток, воспользовавшись привилегией умирающего. Не думаю, что вправе умолять тебя о столь тяжелой ноше и требовать каких-то обещаний. Но так хотелось отойти в иной мир с легким сердцем, зная, что мальчик мой не будет сиротой.
Из-под закрытых век на щеки князя выкатились слезы, измученное лицо исказила горькая гримаса сильного душевного страдания. Тефи был потрясен силой этого отчаяния, сердце перехлестнуло болью, руки задрожали.
"О, злые небеса! - воззвал он, чувствуя себя на краю бездны, от падения в которую его отделял один единственный короткий шаг. - Раз вам угодно так, я подчиняюсь. Пусть буду проклят, если не сдержу обещания, пусть понесу суровое наказание, но сейчас я не могу омрачить последние дни Мая отказом и ввергнуть его душу в пучину боли. Пусть он уйдет в мир предков с легким сердцем, а я... я отмолю свой грех и все приму, что вы мне ниспошлете!"
- Май, я клянусь тебе, что не оставлю Ленара, - почти касаясь губами изящного ушка князя, прошептал он. - Я выйду за Илая и стану ему хорошим мужем, а твоему сыну добрым заботливым отцом.
- Благословляю вас, - с трудом различил Тефан еле слышный шепот, - помни об этом, милый друг…
***
- Руди? Мне не мерещится? – удивлённый голос Наста вырвал кузнеца из марева тревожного полусна. – Где это мы? Ой, сколько здесь народа!
- Я это, Наст, - отозвался он, привставая, – сам удивился, увидев тебя в этой темнице. Как ты попал в Матару, чудик? С хозяином уехал из поместья?
- Да, только князь Марлин не захотел в столицу ехать, здесь остался, ну и я с ним. Тут раненых было на улицах полно, и в доме князя Ядвига тоже, вот мы заботились об них, а потом пожар начался и стрельба из пушек, я в это время в лазарете был, лекарю при операции помогал…
- Ты? – изумился Руди. – Да разве ты умеешь, чудик?
- Голову бедняге держать, в то время как ему ногу пилят, невелико умение требуется, - угрюмо ответил Наст, - гораздо тяжелее на страдания смотреть.
- Прости, - устыдился Руди своей неуместной иронии, - ляпнул глупость, не подумавши. А князь-то старый где? Постой, ты вроде бы сказал, что вы с ним вдвоем в Матару приехали? А как же граф Тефан? Мой Теа? Разве они не с вами были?