- Мне стыдно сознаться, князь, но я… я не уверен ни в настоящем дне, ни в будущем, я устал и мне страшно, а особенно теперь, когда получено известие об взятии столицы. Вы человек военный, как вы полагаете, что с нами будет? Есть ли у нас надежда победить в войне?
- Тефи, не надо сомневаться, - шепнул Илай, гладя ладонью по его щеке и по виску, по вьющимся каштановым волосам, собранным сзади в простой хвост, - всё будет хорошо, мы непременно победим. Не знаю, кто сейчас командует войсками, но я уверен, операция со сдачей столицы придумана не просто так. Важнее сохранить армию, нежели город, кроме того, Виссарион сейчас наверняка испытывает затруднения со снабжением, скоро зима, что тоже для него не очень хорошо. В Карее и западных королевствах всегда тепло, там не бывает морозов, так что в Наймане им придется туго. Мы здесь не знаем новостей о ходе боевых действий, но судя по настроению пленных, карейцам до победы далеко...
- Спасибо, князь. Как же я рад, что ты сейчас со мной... Идите отдыхать, вы же сегодня целый день в седле, - Тефи несмело улыбнулся и повернулся уходить, но князь не дал.
Крепко обняв, он с наслаждением вдохнул призывный запах липы и полыни, взглянул в глаза и вдруг поцеловал, сначала бережно, почти по-братски, потом совсем иначе - чувственно и глубоко. Тефан вздохнул и обвил шею Илая руками, запутав пальцы в жестких черных волосах, а поцелуй все продолжался, превратившись в бесконечный. Они впервые целовались так и не хотели прерываться ни на миг, пылая на одном большом костре любви...
- Илай...
- Ты в первый раз назвал меня по имени, мой милый. Но почему твои глаза опять наполнились слезами? Я чем-то огорчил тебя?
- Нет, ты ничем меня не огорчил, - смущенно отозвался граф, - просто меня уже целую вечность никто не целовал… Конечно, я сам не хотел ни с кем отношений, кроме того… Альберт…
- Ты всё ещё любишь его, Тефи? Ты думаешь о нем?
- Да, думаю, - просто признался он, - но по-другому. Те времена остались в прошлом, навсегда, и не волнуют сердце, как бывало... Теперь я чаще думаю совсем не об Альберте... - Тефан смутился и умолк, с трудом переводя дыхание. - Простите, князь, идет война, сейчас не время для того, чтобы мечтать о личном счастье.
- Ты ошибаешься, мой милый, никакая война не в силах отменить человеческих отношений! В любые времена, даже в самые тяжкие, люди по-прежнему любят, ненавидят, мучаются и мечтают, так что нет ничего грешного в том, что нас тянет друг к другу. Посмотри мне в глаза и скажи, что это неправда!
- Правда, - прошептал Тефан, вглядываясь в горящие восторгом карие глаза князя, - Май был на удивление чутким и деликатным человеком, даже в том состоянии он сразу понял, что мы друг в друга влюблены. Мне стыдно это говорить, уважая память Мая, но я давно люблю тебя, Илай...
- Любимый мой… - новый поцелуй был страстным и жгучим, тела затрепетали и жарко прильнули друг к другу. Князь чувствовал, что если он сейчас поднимет Тефи на руки и понесет наверх, то не встретит с его стороны ни малейшего сопротивления…
- Ах, извините, я, наверно, помешал, - вкрадчивый и ничуть не смущённый голос разметал любовников в разные стороны, - я вас не видел, как неловко! Мне снился жуткий сон, я из-за этого проснулся, а вокруг никого! Так стало страшно, что я не в силах был оставаться один, услышал чьи-то голоса и пошел на звук…
И Тефан, и Илай, ещё не пришедшие в себя после только что пережитого чувственного волнения, растерянно глядели на стоявшего в дверях кабинета Вилана. Вид у гостя был милый, всё понимающий и немножечко насмешливый.
- Ну что вы, вам не нужно извиняться, - обрел, наконец, голос Илай, - все хорошо, вам не о чем переживать. Вы больше не в плену.
- Я пришлю к вам Теа, - добавил Тефан, – раз вы всё равно проснулись, он постелет вам наверху, в гостевой спальне. Ложитесь и спите спокойно!.. Если желаете, он останется с вами в комнате до утра.
- Это излишне. Надо привыкать держать себя в руках.
- Как пожелаете. Доброй вам ночи!
***
На следующее утро, едва взошло солнце, «освобожденный пленник» вышел из отведенной ему комнаты. Как он и думал, в коридоре торчал какой-то грубый альфа из крестьян, скучающе смотрел в окно и с видимым удовольствием лузгал семечки из большого подсолнуха. «Охранник, - Вилан изобразил милую улыбку и пошел навстречу, - он–то мне и нужен».
Мужик вскочил, ожидая его приближения. К нижней губе у него пристала кожура от семечка, он почувствовал это и стряхнул её грязным рукавом. Виль отвернулся, сдерживая неуместную сейчас брезгливость.
- Не проводишь ли меня к вашему хозяину? – не поднимая глаз, обратился он к неряхе. – У меня есть для него важное сообщение.
- К хозяину? – удивился тот. – А, вы должно быть про командира нашего спрашиваете, про князя Илая?
- Да-да, любезный, именно про него, - Вилан старался говорить мягко и доброжелательно, как с равным. Кто их знает, этих партизан, как тут у них принято? Война всё смешала в одну кучу, и господ, и слуг, будь она неладна. – Так где же мне найти князя Илая?
- Так он уж ушел, ваша милость, у него забот-то немерено. – отозвался мужик. - Теперь только к завтраку ожидайте, к десяти часам. Да вы бы тоже шли покушали, молодой граф давно встал, и повар на ногах. Я провожу вас, а не то заблудаете.
«Как же, "заблудаю", - сдерживая досаду, думал шпион, идя вслед за мужиком на кухню, - сутки прошли, как я здесь, а ничего ещё не сделано!»
Задушевной беседы с молодым графом не получилось. Хозяин был любезен, но сдержан, видимо, всё еще помнил о том, что произошло накануне, когда гость застал его наедине с князем.
- Я сказал горничным, чтоб не будили вас, пока не выспитесь, - улыбнулся Тефан, расставляя на столе чашки, - вам надо было прийти в себя после всего, что вам пришлось вынести. Вы уж простите, что в кухне чай пьем, как началась война, так мы и оставили прежние церемонии, да и мебели в гостиной почти не осталось.
- Что ж так? – вежливо поинтересовался гость.