"Этим именным указом повелеваю сослать наследного принца Альберта в отдаленную крепость Наго на вечное поселение, где содержать в каменном мешке на железной цепи. Лишить его всех прав и относиться как к государственному преступнику..."
- Прочли, Ваше Высочество? - не оборачиваясь, спросил генерал. - Думаю, нет нужды пояснять вам подробности. Эту бумагу король подписал нынешним утром и отдал мне, разрешив распоряжаться полученным указом по своему усмотрению и применить его в действие в любой момент, который сочту необходимым. Так что вы решили? Отправитесь отбывать заключение, с тем, чтобы никогда не вернуться обратно, или возглавите справедливое возмездие узурпатору?
- Делайте все, что считаете нужным, Ваше Превосходительство, - глухим от боли голосом ответил Альберт, - но только оставьте моему отцу жизнь...
- Разумеется, Ваше Высочество, - хищно улыбнулся генерал, - ни один волос не упадет с головы Его Величества!
Почему бы не дать клятвенное обещание и обнадежить намерения наследника, хотя Хантер твердо знал, что это не исполнится. Для достижения намеченной цели хороши любые средства!
***
- Дядя, поедемте домой, - взмолился Тефан в начале весны. - Зима кончилась, но отец так и не объявился.
- Вчера пришло письмо из столицы, милый, - ответил князь Марлин, - мой старый знакомый наконец-то смог узнать интересующие нас новости. Оказывается, с прошлого лета отец твой находится за границей, а князь Саркис по-прежнему в немилости у короля, безвыездно живет в своем столичном доме под строгим надзором, каждого шороха боится.
- Значит ли это, что я могу считать себя свободным от данных летом обязательств, дядя?
- Не знаю, что и сказать тебе на это, Тефи, - пожал плечами князь, - с одной стороны ты ничем особо не связан, но с другой… Всё же надежнее было бы получить официальный отказ князя от женитьбы на тебе. Подождем еще немного, увидим, что будет дальше! В любом случае, я не дам тебя в обиду, сделаю, что смогу. Жаль, не находится никого тебе по сердцу – я бы с радостью тебя благословил, а неволить и за нелюбимого отдавать не хочу. – Марлин вздохнул и ласково погладил племянника по руке. - Что ж, видно так Небесам угодно, не пришло еще твоё время. А пока, пожалуй ты прав, пора нам домой возвращаться, загостились мы с тобой в Матаре. Собирайся, сынок, а я пойду извещу наших радушных хозяев.
***
Не успели домой приехать, даже шуб не сняли – откуда ни возьмись Теа – и бух в ноги князю Марлину!
- Ваша Светлость, помогите! На вас вся моя надежда. Беременный я, а он жениться не хочет!
- О чем ты? Кто жениться не хочет?
- Да Руди, кто же еще!
- Погоди, Теа! Устал я с дороги, ничего понять не могу! Кто же вот так вот, как вихрь налетает? Совсем без меня разболталась прислуга! Вместо того, чтобы встретить как должно, на стол накрыть да баню истопить, ты ко мне с разными глупостями пристаешь, негодник?
- Простите, хозяин, сейчас все исполню, - горничный молнией метнулся на кухню. На изумленного донельзя Тефи даже не глянул.
- Дядя, о чём это он говорил?
- Обычное дело, - усмехнулся князь, - без хозяев в доме вольница. Соблазнил, видно, альфа омежку, да и в кусты. Вот тебе и твой хваленый Руди! Ну ничего, я это так просто не оставлю! – он скинул шубу на руки подбежавшего, наконец, лакея, и решительным шагом поднялся на второй этаж в свою спальню.
***
В отсутствие хозяев прислуга действительно чувствовала себя свободно, даже управляющий разленился и позволял себе по вечерам рюмочку сладкого ликера. Впрочем, выполнение необходимых домашних работ он спрашивал с подчиненных по всей строгости, так что в поместье никто не бездельничал. Во всех комнатах поддерживались чистота и порядок, были протоплены печи, проветрены от сырости белье и платье. Зато по вечерам, после раннего зимнего ужина, живущие в доме слуги получали полную свободу, и каждый мог заниматься, чем хотел.
Теа изводили долгие зимние вечера. Он шел в комнату Тефи и читал любовные романы, потом тихо спускался по лестнице на первый этаж, подолгу стоял в зыбкой полутьме гостиной и ждал, не откроется ли дверь из маленькой каморки возле кухни, где в эту зиму в отсутствии хозяев снова жил молодой кузнец Руди. Из груди вырывались печальные стоны, а тело томилось неясным желанием…
Как-то раз, когда он так стоял, одинокий и печальный, дверь отворилась, только не та, какая хотелась, а совсем другая – из квартиры управляющего. Послышался весёлый смех, смачный звук поцелуя, игривый визг – в гостиную, похохатывая, вышел сын садовника, известный в поместье вольным поведением, нетвердой походкой направился к выходу – и тут увидел стоявшего у окна Теа. Омега хмыкнул, круто развернулся и подошел поближе, на ходу собирая в пучок растрепавшиеся длинные волосы.
- Все Рудьку пасёшь, дуралей? – насмешливо сказал он.- Жалко мне тебя, измаялся ты, а толку? Хочешь, научу, как любого самца в свои сети заполучить? Дело-то, ежели за него с умом взяться, выеденного яйца не стоит – и счастливый будешь, и довольный, а захочешь – так и замуж пойдешь! Научить или так и будешь сохнуть?
- О чем ты, Гист? – Теа незаметно отвернулся, чтобы не слышать дыхания омеги. От него изрядно воняло водкой.
- Брезгуешь? – заметил садовник его маневр. – Ну, вольному воля, мучайся. Куда нам до вас, грамотных-то! Хорошо, не все такие разборчивые, господин управляющий, к примеру, очень мною доволен. - Он снова хохотнул и повернулся, собираясь уходить.
- Постой, Гист, - спохватился Теа. - Не сердись, я не хотел тебя обидеть. Расскажи, как мне с Руди поладить, извелся я, сил больше нет!
- Вот то-то же! Слушай, надоумлю, я не злопамятный. Хочешь заполучить его – сейчас самое подходящее время. Мужик он как воск, на ласку да на утешение падкий, а особенно, когда в унынии, как вот сейчас наш Рудька в отсутствии молодого графа. Тут-то тебе самое время к нему подкатиться. Придумай чего-нибудь, страшно, мол, одному стало или послышалось что, это для того, чтоб разговор начать, ну а потом уже легче дело пойдет. Для верности водочки захвати, только не переборщи с этим, он непривычный к выпивке, молодой еще, лишка хватит, - и сомлеет, какая уж тут любовь! Сам тоже для смелости выпей, пару глоточков, больше не надо. А после – за глазами его следи, как заблестят, затуманятся – не зевай, как бы случайно пару пуговиц расстегни, плечико оголи, а сам незаметно так поближе придвигайся, по руке погладь, словечко ласковое скажи, под рубашку к нему залезь, по соскам пальцами проведи. Ну, чего засмущался-то? Скромником всю жизнь ходить будешь, ничего не добьешься. А Руди парень видный, не один омега в деревне на него заглядывается, так что смотри, промедлишь, найдется похрабрее тебя – и уведет, будешь потом локти кусать, да поздно.