Господин хохотнул, да и пошел себе прочь, а Илая точно молнией ударило! Граф Уллиян? Тот самый Тефан Уллиян, на котором его отец собирается жениться!
Теперь он внимательнее присмотрелся к возможному отчиму, и он вдруг представился ему в совершенно ином свете.
«Ну надо же, каков авантюрист?! Провинциальный интриган! Такое невинное личико – и такая расчетливая натура! – зло думал он, не замечая, что судит столь несправедливо о том, кто лишь секунду назад казался ему непосредственным и милым юношей. – Должно быть надоело прозябать в деревне, захотелось в люди выбиться! Сначала моего отца обворожил, да так, что старик ума лишился, а теперь на самого короля замахнулся! Мнит себя птицей высокого полёта, только смотри, как бы крылышки не опалить! Как умело флиртует, как скромно глазки вниз опускает, как правдоподобно бледнеет! И ведь сумел добиться своего - Альберт на него и не дышит, глаз не спускает. Бедный отец, видел бы ты сейчас этого расчетливого обманщика!»
Все демоны мира бушевали в оскорбленной душе молодого офицера, терзали ревнивые сыновние чувства. Сам не зная за что, он возненавидел ни в чем не повинного Тефана Уллияна с первого взгляда.
***
Альберт действительно не сводил с Тефана восхищенных глаз. Ему же было сейчас вовсе не до флирта или кокетства.
Он волновался так сильно, что едва мог дышать, и только осознание того, что они на балу и на них, без сомнения, смотрит сейчас вся знать, заставляло его сохранять внешнее самообладание. Он не хотел сбиться с ритма, сделавшись предметом насмешек заносчивых дворян, как не желал ставить в неудобное положение своего кавалера.
Значит, он должен безукоризненно справиться с этим испытанием и не допустить в фигурах ни одной ошибки. Прикосновение рук Альберта мешало сосредоточиться. Он был так близко, что заполнял собой весь мир.
С того самого мгновения, как он встретился с королем взглядом в этом огромном сверкающем зале, его не оставляло ощущение, что всё это происходит не с ним…
Он молча выслушал подошедшего к нему распорядителя, объявившего, что он танцует с Его Величеством первый танец вечера, неуверенно улыбнулся изумлённому таким известием дяде, потом так же молча смотрел, как Альберт шел к нему через весь зал сквозь расступающуюся перед ним толпу. Тефи казалось, что он справился с собой; с первым и самым сильным потрясением, когда понял и поверил, что Альберт действительно король, но чем ближе он подходил, тем сильнее стучало сердце, тем больше дрожали руки. Он не видел напряжённого внимания всех присутствующих в зале, особенно омег, старавшихся угадать, кто тот счастливый избранник, к которому направляется государь, как не замечал вообще ничего вокруг, слишком сосредоточенный на своём внутреннем состоянии. Сейчас ОН подойдет к нему совсем близко, улыбнется, возьмет за руку, коснется щеки своим теплым дыханием – и поведет за собой…
Сердце стучало, как сумасшедшее, так, что впору было придерживать его ладонью, грудь теснило невероятное по силе чувство, мысли смешались, а чувствительность обострилась до предела. Ему казалось, он готов к прикосновению его руки, но все равно оно обожгло его, словно огнем, несмотря на то, что оба они были в перчатках, но вместе с тем вернуло утраченное мужество, и он принял любимую руку, как утопающий соломинку - эту призрачную надежду на жизнь и спасение.
С той же безумной отчаянностью граф поднял на любимого глаза, и когда он ласково и ободряюще улыбнулся ему, покорно вздохнул и решительно шагнул навстречу, отбросив сомнения и больше не колеблясь. Альберт принял его с нежностью и любовью, словно желанную награду, положил руку омеги на свой локоть и крепко прижал сверху другой ладонью.
- Ты ведь все понимаешь, ангел мой, - скорее угадал, чем услышал Тефи его тихий шепот, – прости меня, но мне действительно были необходимы эти два дня и я безумно счастлив, что не ошибся в тебе. Если бы ты только знал, как давно я искал тебя, как мне хорошо рядом с тобой.
- Да, …Ваше Величество, - сделав над собой некоторое усилие, неуверенно выговорил он положенное обращение, - я рад это от вас услышать.
«Я знаю, Альберт, чувствую всем сердцем и прощаю…»
Король улыбнулся, словно услышал эти невысказанные вслух слова, обнял его легкий стан, готовясь к танцу, и Тефи замер, потрясенный чувственностью, которую всякий раз вызывало в нем прикосновение этого человека, потом медленно поднял свою руку ему на плечо, туда, где вились золоченые шнуры аксельбанта, где струилась из-под него синяя королевская лента. Взглянуть ему в лицо он не решился, упорно глядя на большую алмазную звезду на его груди. Звезда сверкала так ярко, что причиняла боль.
- Ты не ответил, Тефан, - напомнил Альберт, уверенно ведя его в танце, - ты прощаешь меня?
- Мне не за что прощать Вас, В-ваше Величество. Это я вел себя неосмотрительно, и моё незнание Вашего статуса вовсе не может служить мне оправданием. Конечно, Вам следовало рассеять моё заблуждение, но Вы поступили иначе. Я не вправе осуждать Вас, и, думаю, что смогу понять причины, побудившие Вас это сделать, но всё же хотелось бы услышать Ваши объяснения. Почему Вы не сказали мне, что Вы наш повелитель?
- Тефан, не надо так, пожалуйста, - с болью и сожалением произнес король. – Не одаривай меня титулами, хотя бы сейчас, пока нас никто не слышит.
- Но я не могу называть Вас по имени, как прежде…
- Вот видишь, - огорченно выдохнул Альберт, - а ты еще спрашиваешь, почему я не сказал тебе, кто я. Разве же это не очевидно? Я не сказал потому, что страстно желал, чтобы хоть один-единственный день между нами не стоял мой проклятый титул, чтобы ты относился ко мне как к приятному тебе человеку, а не как к государю. Такие отношения явились для меня бесценным откровением, вызвали к жизни такие чувства, о существовании которых я даже не подозревал. Я не хочу терять их ни за какие богатства и ни за какую власть!
- Но вы же не могли долго скрывать от меня свое настоящее положение.
- Да, не мог и прекрасно осознавал это. Но два дня свободы значили для меня так много!