Повзрослев, Руди понял, в чём дело, а "просветил" его в этом случайно подслушанный разговор соседей, которые удивленно и видимо уже не в первый раз обсуждали, что старший сынок сапожника совсем не похож ни на своих родителей, ни на младших братьев. После этого Руди взглянул на свою семью по-новому и понял, что соседи правы, – он был среди детей Анта настоящей белой вороной. Вряд ли сапожник был его родным отцом, скорее всего папа-омега прижил его с кем-то ещё до замужества. Поэтому муж и бил его, поэтому и ненавидел Руди – чужого ребенка.
В весенний праздник урожая мальчик получил подтверждение своей догадке. Пьяный в дым Ант набросился на беременного мужа, схватил за волосы и страшно заорал:
- Всю душу ты мне вымотал, мерзкий распутник! Ненавижу! Ненавижу и тебя, и ублюдка твоего. Дворянское отродье! Он и мастью-то совсем другой, мои сыны – те в меня белесые, а этот, вишь, чернявый и зенки у него тёмные!
С этими словами он дернул бедного омегу за волосы, ударил тяжёлой ручищей по пояснице, а потом неожиданно ткнулся лохматой головой ему в плечо и завыл – дико, жутко, тоскливо.
- Прости меня, Поль, за что ж я тебя так терзаю? Обещал ведь обиды не делать, а сам… Эх, да что там говорить, я же все понимаю! Невиноватый ты в своем грехе, принудил тебя бес этот проклятый, потому как бедные мы и подневольные. Да все одно – обидно мне, понимаешь ты, обидно. Мы хоть и господские крестьяне, а всё ж живые люди.
Папа ничего не ответил, только поник еще больше, а никем незамеченный Руди тихонько выскользнул из избы и прокрался в сарай. Там он лёг на свежее пахучее сено и задумался. «Дворянское отродье», - это он, это про него было сказано. Выходит он внебрачный сын какого-то господина. Но какого? У них не было хозяина-альфы, только омега, князь Марлин. Так с кем же папа его «прижил»?
Мальчик, конечно, и в мыслях не держал, что неведомый дворянин, узнай он о его, Руди, существовании, немедленно назвал бы его сыном и забрал к себе. Просто было любопытно узнать, кто же таков его настоящий отец?
Руди надумал расспросить папу о тайне своего рождения. Должен же тот открыть ему правду, он уж не маленький! Да только как спрашивать? Надумать-то легко, а вот решиться?
Пока с духом собирался, пожар и случился. Ту жуткую ночь он помнил плохо, всё смешалось в голове, спуталось. Бог его уберёг, а иначе как объяснить чудесное свое спасение? Словно неведомая сила выбросила его из летнего чуланчика, где он спал, за малое мгновение до того, как рухнула крыша. Потом он долго полз по траве, уворачиваясь от летящих искр, и земля была горячая и шершавая. Голова сильно болела, а когда он попробовал встать, всё поплыло перед помутившимся взором, и он рухнул без памяти возле колодца. Ничего больше не помнил, а очнулся уже белым днем. Вокруг было чисто, тихо, он лежал на чем-то мягком и приятном на ощупь. «Наверно, я умер, и Бог пожалел меня и взял на небеса», - подумал он, но тут над ним склонился какой-то пожилой омега в белом колпаке, и он признал в нем хозяйского повара.
- Живой, однако, – тихо пробормотал Руди и уже спокойно уснул.
Так началась его новая жизнь. Днем он помогал на кухне, а вечерами…
Вечерами к нему приходили двое маленьких омег. В первый раз, когда они появились в его каморке, он даже перепугался, признав в одном из них графа Тефана, вскочил, неуклюже поклонился, не зная, чего ему от него понадобилось. Оказалось, что вовсе и ничего, граф принес книжку с картинками и дал ему посмотреть её, потом долго читал вслух сказку. «ЧуднО, - подумал Руди, - что выдумал, простому крестьянину сказки сказывать. Не зря папа говорил, что знатных господ нипочем не понять». Сказка, однако, зачаровала его, он слушал внимательно и запомнил с лёту почти наизусть. Молодой господин тоже понравился – красивый, нарядный, а самое главное - замечательно добрый. За всю свою недолгую жизнь Руди не мог припомнить никого, кто был бы с ним столь ласков, как он. Сущий ангел.
Второй омега, горничный, тоже был ничего, только болтлив очень. Скоро Руди привык к ним и даже скучал, если они долго не приходили.
Раз гости заспешили и граф позабыл в его каморке свою книжку. Руди долго листал её, в неровном свете оплывающей свечи рассматривал картинки и ряды непонятных значков - "буквиц", потом ему вздумалось попробовать разобраться в них. Вон господин Тефан как хорошо умеет складывать их в слова, да и горничный тоже обучен, так может и он сумеет одолеть книжную премудрость?
Он помнил, как назывались три первые сказки в книжке. Медленно произнеся вслух слова, он посчитал звуки, потом большие буквы в заглавии и удовлетворенно вздохнул, даже вспотев от радости! Дальше дело пошло быстрее. По названию еще двух сказок он распознал, как обозначены другие буквы. У него оказалась цепкая память и неистощимое терпение, так что он просидел над книжкой всю ночь. К утру воспаленными от бессонницы глазами мальчик уже мог прочесть в тексте отдельные несложные слова. Дневные заботы отвлекли его, но помогая повару готовить обед, таская ведра воды и охапки дров, он с нетерпением ожидал вечера, когда сможет, наконец, вернуться к себе в каморку и продолжить увлекшее его занятие.
Он даже не заметил, когда пришел граф Тефан.
- Руди! Ты выучился читать? Да как же ты сумел? – радостно и удивленно воскликнул он.
- Да я по названиям буквицы разложил, - гордо ответил он, позабыв свою всегдашнюю робость, - а иные, не все, конечно, по смыслу в слова добавил.
- Ты молодец! Правда, Теа? Хочешь, я буду тебя учить?
- Конечно, Ваше Сиятельство! – с энтузиазмом откликнулся Руди. – Во всей деревне только двое грамоту знают, а мне всегда так завидно на них было.
- Ну вот и отлично. Только не зови ты меня сиятельством, ну хотя бы пока мы здесь и дядюшка не слышит. Меня Тефан зовут. Тефи. Договорились?
Он кивнул, переполненный счастьем. Верно говорится, что не бывает худа без добра! Да разве могло ему присниться в самом смелом сне, что он освоит грамоту, и что сам граф Тефан возьмется за его обучение! Эх, видел бы покойный папа-омега!