- Наверное, можно. Любовь – сильное чувство, из-за неё не только люди, города гибнут! - уклончиво ответил Альберт, никак не ожидавший, что его "соперником" окажется простолюдин.
Услышь он от любого своего любовника такое - немедленно прогнал бы прочь и больше никогда не вспомнил, но Тефан был совсем другое дело! Неважно, кто его касался раньше - он сделает его своим. Сейчас, сегодня, больше не колеблясь, пусть как угодно сплетничают во дворце! Ему не нужен избалованный капризный Тосио, не нужен ни один омега из гарема, - только любимый Тефи, нежный и невинный, словно едва начавший распускаться белоснежный бутон. Их запахи смешаются, наполнив спальню ароматом счастья, и Тефан будет пахнуть только им, Альбертом, так сладко, узнаваемо, неповторимо!
- Ваше Величество, куда мы едем? - голос любимого вернул в реальность.
- Скажи, ты веришь мне? - вопросом на вопрос ответил Альберт. - Можешь не спрашивать и просто следовать за мной? И перестань ты так дрожать, доверься мне и ничего не бойся. Давай-ка, вылезай из своего угла, в который ты забился, словно пойманный кролик. Иди ко мне, ты же совсем замерз, хотя в карете и тепло, - он поцеловал Тефана в кончик носа и потерся щекой о его лицо. – Ледышка, чистая ледышка! Хорош я кавалер, если заморозил своего маленького любимого омегу! Ты имеешь полное право сердиться на меня!
- Мне уже гораздо лучше, Государь, - стараясь не стучать зубами, ответил Тефан. Он немного повозился, устраиваясь поудобнее, положил голову ему на плечо и затих. – И мне все равно, куда ехать, лишь бы с тобой!
- Вот и отлично! – Альберт осторожно, стараясь не беспокоить юношу, приподнялся и открыл окошечко, ведущее к кучеру. – Поворачивай, Лак, мы едем за город, в мой бывший дворец!
- За город? – удивленно пробормотал Тефан. Он мгновенно согрелся в объятиях Альберта, и его неудержимо потянуло в сон. Видимо, действие снотворного, которым его пичкали в отцовском доме, еще давало о себе знать. – Но разве повелителю можно ездить по ночам совсем одному, без шумной свиты, адъютантов и офицеров?
- Да я и не один, со мной моя обычная охрана, только она умеет быть невидимой, - улыбнулся король. - Поспи еще, нам ехать далеко. Я люблю свой загородный дворец, хотя в последнее время редко там бываю. Слишком мучительны воспоминания – о ранней юности и об отце, обо всех этих трагических событиях! Сейчас там никого нет, кроме обслуги, и в их числе непревзойденный банщик! Тебе не помешает смыть с себя всю боль и горечь трех последних дней.
- Замечательно, - тихо прошептал Тефан, чувствуя тепло любимой руки. Убаюканный мерным стуком копыт, он задремал, доверчиво склонив голову на плечо Альберта. Король бережно прижимал к себе драгоценную ношу, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить его покой.
***
Вышколенный графский кучер распахнул дверцу экипажа и подал своему пассажиру руку, затянутую в безупречно белую перчатку. Князь Марлин Берти оперся на нее и нетвердыми шагами выбрался наружу, отчаянно борясь с подступающей к горлу тошнотой, вызванной длительным приемом лекарств. Перед ним возвышалась величественная громада Главного королевского дворца. Во многих окнах второго этажа горел свет.
- Зачем ты привез меня сюда, любезный? – удивленно спросил он, все еще плохо соображая. – Где мой племянник?
- Вас доставили в королевский дворец по распоряжению государя, Ваша Светлость, - с поклоном сообщил кучер, - мне приказано проводить вас, а также передать дворцовым служащим личную записку Его Величества, касающуюся вашего устройства и врачебного осмотра.
- Разве я болен? – недоуменно произнес князь, делая пару шагов к освещенному подъезду. Ослабевшие ноги подкосились, и он чуть не упал. – А впрочем, кажется, ты прав. Доктор мне действительно не помешает.
Вскоре выяснилось, что самостоятельно передвигаться Марлин не мог. Кучер с огромным трудом удерживал висевшего на его руках князя и отчаянно озирался по сторонам в поисках подмоги. Вокруг никого не было, кроме караульных, несших службу на постах внешней охраны.
- Эй, служба! – окликнул кучер ближайшего солдата. – Помоги Его Светлость до дверей довести! Да не бойся, что ненадолго пост оставишь, ничего тебе не будет, этот господин прислан сюда самим Государем, вот у меня при себе и записка от Его Величества. Не стой же столбом, помоги, не дай бог уроню важного человека, за такое по головке не погладят. Быстрее, из последних сил держу, а на руки поднять не смею!
Солдат, наконец, решился. Подошел, подставил плечо. Дело пошло лучше, вдвоем альфы живо довели совсем ослабевшего князя до подъезда и усадили в коридоре на скамью. Пока кучер отдавал государеву записку и объяснял камергеру суть дела, караульный оставался возле господина, стараясь устроить его поудобнее. От его неловких движений Марлин пришел в себя и удивленно глянул на человека в мундире. Лицо солдата показалось ему странно знакомым.
- Вы в королевском дворце, господин, - счел необходимым пояснить караульный, - сейчас доставивший вас человек приведет доктора.
- Благодарю, солдат, - слабым голосом отозвался князь. - Скажи мне твое имя?
- Унтер-офицер королевского полка Ольгер Радим, Ваша Светлость! – четко отрапортовал военный.
- Радим? - в голосе князя послышалось волнение. – Из каких же ты краев, голубчик?
- Из северной провинции Уфрус, господин.
- Из Уфруса... - Марлин попытался рассмотреть солдата получше, - земляк, значит. Ну-ка, помоги мне приподняться.
Унтер-офицер с готовностью выполнил просьбу.
Взгляд князя упал на поддерживающую его руку. У основания указательного пальца солдата темнело большое родимое пятно в виде сдвоенной восьмерки. Марлин вздрогнул и побледнел, как полотно.
- А что родители твои, солдат? Живы? – Голос важного господина задрожал и прервался.
- У меня был только отец-альфа, да и его я почти не помню. Он из крестьян в армию был призван, воевал с Кареем, там и голову сложил в одном из сражений. Я же, как и все солдатские сироты, воспитывался в военной школе, грамоте обучался, счету, барабанному бою ну и прочим необходимым наукам. Один раз отец приезжал ко мне, мне тогда лет десять сравнялось. Мало нам довелось с ним вместе быть, он молчаливый был и ничего о себе не рассказывал.