- Он уже уехал из деревни?
- Завтра поутру, - ответил князь, - чиновник разрешил новобранцам побыть эту последнюю ночь дома.
- А где сейчас …этот человек? Он ведь нездешний, у него нет родных.
- За лесом, на хуторе у знахаря. Он его выходил, на ноги поставил, так вот он и попросил разрешить сходить к нему, попрощаться. Я позволил, всё равно ему более пойти не к кому.
- Ах, дорогой, хоть бы все это поскорее забылось! – прошептал Тони, прижимаясь головой к плечу мужа.
- Забудется, дорогой, все забудется, - целуя омегу в висок, твердо сказал князь, - вот выдадим замуж Марли и заживем, как прежде!
Они замолчали, глядя на бушевавшую за окном непогоду. Никем не замеченный, от раскрытых дверей родительской спальни тихо отступил Марлин, - бледный, дрожащий, с широко распахнутыми безумными глазами…
- Случайно подслушанный разговор родителей явился последней каплей для моего и без того расстроенного состояния, сильно подорванного тяжелой зимой, родами и потерей ребёнка, - рассказывал дальше князь Марлин. – Я впал в какое-то помешательство, не понимал, что и зачем делаю. Выбежав вниз, в подсобные помещения, я сдернул с гвоздя первый попавшийся полушубок, - это оказался старый армяк нашего лакея, нахлобучил на голову его же шапку и помчался в лес сквозь бушующую на улице ужасную вьюгу. Сейчас уж и не припомню, что заставило меня решиться на этот безумный поступок? Может быть, желание убежать от произвола родителя, может, отчаянная попытка последний раз увидеться с любимым, сказать ему последнее «прости»?
Я сбился с дороги почти сразу же, как вошел в лес, и наверняка погиб бы, если б на меня случайно не наткнулись заезжие охотники, застигнутые в лесу той же непогодой. Они приняли меня за местного крестьянина и отнесли в охотничий домик, где я и пролежал без памяти целые сутки. Когда же мне сделалось лучше, и погода наладилась, я смог объяснить своим спасителям, кто я такой и где живу.
А дома меня ждал ещё один удар судьбы – тяжелейший и непоправимый…
Родители хватились сына не сразу, а ближе к вечеру, и сначала не очень обеспокоились, думая, что он где-то сидит в одиночестве, по обыкновению избегая их. Когда же тщательные поиски ни к чему не привели, отец собрал слуг и спросил, не видел ли кто в это утро молодого князя. Все дружно покачали головами, и только кухаркин сын робко подал голос, сказав, что когда он нёс дрова в печки, навстречу ему выбежал молодой господин, да так чудно был одет, ровно простолюдин, а глаза испуганные, вроде безумные…
Тотчас снарядили поиски, родители тоже поехали в лес в маленькой повозке.
Что с ними случилось той ночью и почему они выпали из повозки, покатившись по крутому обрыву к реке, осталось невыясненным. Их нашли через день к вечеру. Отец Тони сломал шею, ударившись о дерево, и умер сразу же, а князь Иво, серьёзно повредивший обе ноги, замёрз, не дождавшись помощи…
- Мой дед так и не оправился после похорон, месяц проболел, потом тоже скончался... Меня давило горе, но ещё более, - тяжкий груз вины, я не хотел жить и всерьез подумывал наложить на себя руки. От этого безумного поступка меня спас младший братик, твой будущий отец. Я вспомнил о нем в тот самый роковой момент, когда уже прилаживал к потолку крепкую веревку.
Я остался жить ради него, ни в чем не повинного десятилетнего мальчика, лишившегося по моей вине родительской ласки, и всю свою дальнейшую жизнь полностью посвятил заботам о его воспитании.
Жить в поместье деда я больше не мог, там всё слишком напоминало о погибших родителях, о счастливом прошлом. Я продал его и переехал с братом в Лилиас-Миду, принадлежавшее тогда моему дядюшке. Старый князь очень обрадовался нашему приезду и, не имея наследников, составил завещание в мою пользу.
Остальное тебе известно, Тефи. Я вырастил братика, выдал замуж. Только… - князь сделал паузу и лицо его снова затуманилось, - только не суждено было ему узнать счастье. Видимо, кара небес через меня дотянулась и до твоего родителя.
- Вы не виноваты в его смерти, дядя, - попытался утешить Марлина добрый Тефан. – Так распорядилась судьба.
- Я был обязан распознать чёрствую душу Ярита, - возразил князь. - Но когда он приехал с предложением руки и сердца, такой красивый, молодой и элегантный, моё сердце дрогнуло, и я искренне радовался, вместе с сияющим счастьем братишкой. Кто мог знать тогда, что всё это так обернется?
- А что ж ваш сын? – спросил Тефи, желая отвлечь дядю от тягостных воспоминаний. – Вы искали его?
- Искал, но безрезультатно. Ребенок как сквозь землю провалился. Отец умел прятать концы в воду. Я даже не знал, дали ли ему имя, а если дали, то какое...
- Вы рады, что встретились с ним? Как он вам показался? Вы сказали ему правду?
- Нет, не сказал, - покачал головой Марлин, - ни к чему это теперь, слишком поздно. Я чужой для него человек, он бы не понял меня и не принял, а возможно, даже и не поверил. Мы из разных миров, и ему не принесла бы никакой пользы запоздалая отцовская любовь. Да я ничего и не могу для него сделать, потому что ничем не могу подтвердить наше родство.
- Но как же так? Неужели совсем ничем нельзя помочь ему? - Тефан бережно взял руку Марлина и прижался к ней щекой. - Как же тяжело вам было ничего не знать о нем столько лет, а теперь найти его в столь жалком положении, - в простых солдатах.
- Да, милый. Не знаю, что бы я делал все эти годы, если бы не было тебя! Ты стал смыслом моей жизни, - прижав к себе племянника, прошептал князь, - моей радостью, моим утешением. Я старался ничего не запрещать тебе, пока ты рос, чтобы лишний раз не искушать судьбы. Запретный плод сладок, а строгое обращение зачастую приводит к совершенно противоположным результатам. Как я переживал, видя твоё опасное сближение с Руди! Но небеса милостивы, они не допустили в тебе повторения моей судьбы. Неравная любовь, Тефан, – самое страшное несчастье в нашей жизни, поверь мне! Опасайся её, беги как от чумы, ибо она сжигает душу и разрывает сердце!
- Пойдемте пить чай, дядя, - грустно улыбнувшись, сказал Тефи, - и вместе прочитаем письмо из деревни.