В самом поместье из слуг не осталось и половины, да и те выполняли лишь самые необходимые работы по дому. Князь Саркис, отдавая дань моде, целыми днями сидел у себя в кабинете и читал военные книги, Май же в страшном беспокойстве метался по опустевшим комнатам, тщетно убеждая себя в правильности принятого решения. К тревожному ожиданию возможного появления врагов примешивалась постоянное беспокойство за мужа, от которого с самого начала войны не было получено ни одного известия.
Душной летней ночью дом был разбужен треском обширного близкого пожара. Бросились к окнам – и обмерли, от потрясения не в силах вымолвить ни слова. Даже крик, и тот, казалось, застрял в горле…
Из спальни, расположенной на втором этаже, страшная картина пожара предстала во всех жутких подробностях. Деревня горела, подожжённая сразу со всех сторон, жители с криками метались по объятой пожаром улице, тщетно пытаясь найти спасение от гибели. Несколько молодых альф с вилами в руках пытались защитить свои семьи, но тут же падали мёртвыми в неравной схватке. Слышались стоны раненых и умирающих, брань и проклятия, чужая невнятная речь.
- Тише, - цыкнул Май на рыдавшего горничного. - В лес уходить надо, и быстро, пока злодеи не добрались до поместья! Сбегай до дедушки, сынок, посмотри, не спит ли?!
Князь Саркис не спал. Тяжело и шумно дыша, он торопливо спускался в гостиную по парадной лестнице. В это самое время в дверь послышались глухие властные удары сапог и прикладов ружей.
- Ишь, наглецы, хозяевами себя возомнили, - возмущённо пробормотал князь, размахивая старым охотничьим ружьём, - может, полагают, хозяин с поклоном их встретит? Вот я вас сейчас!
- Пойдемте скорее отсюда, - заторопил Май, - вы ничего не сможете сделать, только погибнете зря!
- Но я не могу позволить этим варварам осквернить своим присутствием мой дом! – спесиво заворчал старый князь. - Здесь достойно жило и достойно умерло не одно поколение славных князей Эйденов!
- Сейчас не время для дворянской гордости, князь Саркис! – Май почти силой тащил свёкра к чёрному ходу. – Вы погубите не только себя, но и нас с сыном!
Упрямец позволил увести себя лишь до леса, в который плавно переходил парк, окружавший поместье. Здесь он остановился и дальше идти наотрез отказался.
- Бегите с внуком, Май, - сказал он зятю, - я не хочу и дальше подвергать вас опасности.
- А вы, Ваша Светлость? – встревожено вглядываясь в лицо князя, спросил Май. – На что вы решились?
- Есть у меня одна мыслишка, - задумчиво глядя в сторону поместья, проговорил Саркис, - я старый офицер и думаю, что не ошибусь, если скажу, что знаю, как ведут себя враги на захваченных землях.
Кровь отхлынула от сердца молодого омеги, ноги задрожали. Он догадался о намерении свёкра. Противоречивые желания раздирали его душу - ему хотелось остаться и помочь ему в праведном деле, но в то же самое время разум призывал немедленно бежать от опасности и спасать сына. Некоторое время он стоял молча, не зная, что делать.
- Я остаюсь с дедом, - словно догадавшись о колебаниях отца, твердо заявил мальчик, - мы должны отомстить захватчикам за нашу деревню!
- Хорошо, милый, я с вами, - кивнул Май, смирившись с неизбежным. Расположились в роще, стали ждать. Деревня догорала. Враги праздновали победу, слышались песни, пьяные выкрики. Несколько раз лакей, потом горничный ходили на разведку к дому, докладывали - сначала у дверей были выставлены часовые, но после они исчезли - по всей видимости, карейцы успокоились и утратили бдительность. Можно было действовать, но беспокоило другое – короткая летняя ночь подходила к концу, небо на востоке заметно светлело. Решили пойти на риск, не дожидаясь, пока пьяные голоса полностью утихнут. Набрали крепкие колья, охапки соломы, обложили дом вокруг и подожгли. Саркис встал с ружьём под окнами гостиной на случай, если солдаты, спасаясь от огня, вздумают прыгать в окна, но на удивление этого не случилось. То ли захватчики охмелели до невменяемости, то ли задохнулись в едком дыму, только ни один из них не спасся из жаркого пожара, в мгновение ока охватившего огромный дом.
- Вот и ладно, вот хорошо, - невнятно бормотал старый князь, со злорадным удовольствием наблюдая за разрушением родного жилища, - вы думали, злодеи, вам тут рады будут, хлеб-соль вынесут, ан не вышло! Так вам, так, лихоимцы! Не будет вам пощады, не дождетесь, и стар, и млад на вас поднимется!
Нечёсаный, со следами сажи на небритом лице, с возбуждёнными, лихорадочно блестевшими глазами, князь походил на безумного. Он размахивал ружьём, поднимая руки к небу, топал ногами, крутил головой, уворачиваясь от летящих искр, но ни за что не хотел уходить от пожарища, и только когда с ужасающим грохотом рухнула крыша, Саркис успокоился, взгляд принял осмысленное выражение, руки опустились. Он приставил ружьё к дереву и виновато обнял зятя.
- Прости меня, Май, - покаянно повторял он, заглядывая в лицо омеги, - старый я дурень, какие страсти заставил пережить вас с внуком из-за глупого своего упрямства. Сидели б сейчас в Матаре за толстыми стенами и горя не знали! А теперь что ж – ни крыши над головой, ни убежища! Бежать надо, а куда? Кругом враги лютые…
- Хватит сетовать на судьбу, отец, - Май в первый раз назвал свёкра так по-родственному, - что сделано, то сделано, назад не вернешь. Лучше пойдемте посмотрим, что осталось от деревни, поможем живым, похороним мёртвых, а потом уж и в путь двинемся. Ночь закончилась, солнце встало.
Действительно, поднялось солнце и осветило картину ужасающего ночного разорения. Даже видавший виды старый вояка князь Саркис и тот содрогнулся при виде сожжённой и разграбленной деревни. Стараясь хоть как-то оградить впечатлительного сына от кошмарного зрелища, Май отослал его вместе с горничным запрячь лошадей, сами же они медленно двинулись вдоль по улице в тщетной попытке отыскать живых.