– Где болит? – спросил Крис.
– Болит нос и затылок.
– Ты ударился затылком?
– Да.
– Ладно, и что происходит теперь?
– Лежу,.. лежу на полу… Вот, чёрт! Я вижу себя со стороны!
– Расстояние до тела?
– Ну… пара метров.
– Так. И что теперь?
– Ну… Прихожу в себя… Надо мной мой отец… Он что-то мне говорит…
– Что он говорит?
– Ты!.. Щенок!.. Ты ничего не видел, понял?.. Если ты хоть слово вякнешь шерифу, то отправишься вслед за твоей сестрой, понял меня?.. Мне страшно… Я киваю… Он встаёт… Он уходит… Я сижу возле стены… Я один с мёртвой сестрой… Вот, чёрт! Мэри! Моя сестрёнка! Я так любил её! Она была такой славной!
И Джон совсем как в раннем детстве разрыдался прямо в сессии. Он не хотел плакать, он стеснялся Криса, но ничего не мог с собой поделать. Слёзы катились и катились у него из глаз, и казалось, будто этому не будет конца. Крис не мешал ему. Джон проплакал минут десять и только после этого начал потихоньку успокаиваться. Тогда Крис попросил его найти начало инцидента и пройти его ещё раз.
И снова Джон почувствовал сонливость, заставившую его отключиться пару раз, снова он увидел себя со стороны и снова он разревелся как маленький ребёнок в конце эпизода. И опять Крис попросил его вернуться в начало, и пройти это снова. На этот раз сонливости не было, но зато появилась злость на своего отца. Желания заплакать тоже больше не было, однако злость была очень сильной, Джон лежал и матерился во весь голос, но Крис не прерывал этот поток брани, лишь по завершении инцидента вновь попросил его вернуться в начало и пройти его снова. Теперь Джоном овладела скука. Джон потерял интерес к эпизоду, но всё же прошёл его до конца. Однако, сколько бы он ни возвращался в начало, скука не проходила, поэтому Крис спросил: «Нет ли более раннего момента потери?»
Момент появился сразу же. Это были похороны матери. Вся процедура повторилась, и все ощущения, кроме сонливости, повторились тоже. Слёзы, злость, затем скука. Скука не проходила, и Крис опять попросил Джона найти более ранний момент потери.
И опять подобный случай появился сразу же. Это были похороны дедушки с бабушкой, погибших в автомобильной аварии. И на этот раз после скуки Джоном овладел смех, как ему казалось беспричинный. Конечно же, он смеялся не над тем, что он проходил. Просто он вдруг вспомнил, как смешно сидела по вечерам на дедушке его пижама, и не мог остановиться от смеха. Крис подождал, пока Джон вдоволь насмеётся, затем спросил, как он себя чувствует и, получив положительный ответ, предложил закончить сессию.
Джон встал, и сквозь продолжающиеся смешки с восторгом сказал:
– Чёрт, Крис! Какие замечательные ощущения! Какое облегчение, это просто невероятно! Такую лёгкость я не ощущал уже многие годы! И голова! Моя голова! Она совсем не болит! Вот, похоже, откуда была эта боль! Я ударился затылком и именно эту боль я потом ощущал всю жизнь, так что даже привык к ней и не замечал её! Думаю, больше она болеть не будет, да?
– Ну, если это и вправду был первый случай на цепи похожих инцидентов, то так и есть, больше она болеть не будет.
– Эх, какая всё-таки смешная была пижама у моего деда! – ещё раз посмеялся Джон и сказал улыбаясь, но уже без смеха.
– Спасибо, Крис! Продолжим завтра?
– Да! У тебя оплачен интенсив, это двенадцать с половиной часов, а наша сегодняшняя сессия заняла только шесть, так что у нас ещё полинтенсива. Завтра в это же время, тебя устроит?
– Устроит, до завтра!
– Кстати, какие планы у тебя на уик-энд?
– Да, никаких пока, а что?
– В этот уик-энд к нам приезжает Рон! Так что приходи!
Джон вышел из центра и направился домой. По дороге он обратил внимание на великолепный окружающий вид. Ему нравились здания, деревья, чистенькие дорожки в парке, люди, идущие по своим делам. Ему вдруг захотелось с кем-нибудь пообщаться, и с этой целью он зашёл в кафе, сделал комплимент официантке, ответившей ему очаровательной улыбкой, и немного поболтал с соседом по столику. Беседа была бесцельной, но это было чертовски приятно – перекинуться парой ничего не значащих фраз с незнакомцем. Джон восхищался своим состоянием и никак не мог насладиться им. Он чувствовал, что готов «свернуть горы», что любая самая невероятная и непосильная задача ему сейчас по плечу. Он вспомнил тот вопрос, которого испугался ещё вчера и то решение, которое ему неизбежно вслед за ответом следовало принять, и теперь он мог спокойно смотреть на него, не избегая и не уклоняясь.