— А что? — говорил солдат, блестя жёлтыми малярийными глазами и выдувая из ноздрей толстые струи махорочного дыма. — Черти меня тут мордують, на азиатчине эфтой! Японскую сломал, германскую сломал, теперь чёрт те знает, за чо отражаемся. А там, в Расее, баба одна с ребятёнками лихо лукошком черпает. Ить косовица прошла, хлеба вызревають — жатва скоро. Как она там управляется? Вот ты — учёный человек, молотки у тебя на картузе нацеплены, скажи на милость: на кой, прости, господи, ляд мне вся ета баталия сдалась? Чо я тут потерял, на турской-то земле? Её и землёй не назовёшь — страмота одна, прах, а не земля. А у нас, брат, чернозём! Аж лоснится! Помнёшь её, кормилицу, в руке — пальцы жирные. А дух по-над степом какой, а? Рази сравнишь с тутошними воздухами? Ить от него сила в грудях прибавляет, жизня удлинняется! А тут — тьфу! — как карась на сухом берегу: хам! хам! — пастью, а в ей и нет ни хрена. Э, да что говорить — только душу травить! Отсыпь-ка, молотошник, ещё махры на закрутку — у нас с ефтим довольствием неувязка получилась, каптёр, стерьва, иде-то профукал пайки на цельный взвод…
Тем временем арбакеш выгрузив весь чурек, попрощался со своим добровольным помощником и уехал. Парень торопливо сбросил с плеча торбу, достал из неё увесистый мешочек с нафталином и стал щедро посыпать едко пахнущими кристалликами сложенный в вагоне хлеб.
— Жрите, жрите! — приговаривал он злорадно, размахивая мешочком. — Теперь этот хлеб и голодная собака стороной обежит!..
Он выскочил из вагона и зашагал по шпалам к чайхане «Елбарслы». Солдаты, мимо которых он проходил, изумлённо принюхивались, оглядывались по сторонам.
В чайхане парень долго мыл руки, оттирая въедливый запах влажной глиной. Помывшись, пошёл на Зелёный базар. Там его и окликнул железнодорожник, угощавший возле вагона солдата махоркой. Но одет он был уже не в форму, а в халат и тельпек.
— Всё в порядке, Берды? — спросил он парня.
Тот усмехнулся.
— В порядке, Сергей. С голоду помирать будут— к чуреку этому не притронутся.
— Значит, ещё одно задание успешно выполнили. Молодцы мы с тобой, брат! А ведь попадись мы — расстреляли бы без суда и следствия. А?
— Пусть поищут теперь кого расстреливать!
Они шли по базару — точь-в-точь — два мирных сельских жителя, приехавших потолкаться от нечего делать среди торговых рядов, — неторопливо беседовали, прислушивались к чужим разговорам. По слухам выходило, что Байрам-Али пал. Белые, отступая, подожгли байрамалийский завод и здание железнодорожной станции. Завод вроде бы большевики сумели отстоять, а станционный дом сгорел дотла. Белые понесли большие потери, двигаются на Мары.
По всей видимости, слухи были верными. Многие дайхане, запоздавшие со сдачей сена и чурека, поворачивали свои арбы назад, не доехав до вокзала. Те, кто грузили сваленное у вагонов сено, разбрелись кто куда. Белые торопились и нервничали, однако бросать сено им было нельзя никак — на пути следования его негде было запасти, от бескормицы могли передохнуть, в лучшем случае обессилеть, лошади. Поэтому белые выслали патрули на городские улицы с приказом; хватать всех, кто победнее одет и гнать на вокзал для погрузки сена.
— Что будем делать? — спросил Сергей.
— Не знаю, — ответил Берды, — но сено им отдавать нельзя.
— Это так, — согласился Сергей. — Хлеб они как-то ещё могут достать, а вот без сена им действительно труба.
— Может, свернём поезд возле Кизылотуга? — предложил Берды. — Там место есть удобное, под уклон идёт.
— Не успеем, — сказал Сергей, — да и силёнок у нас с тобой не хватит. Надо что-то другое придумать.
Мимо них прошёл патруль, подгоняя громко возмущающихся произволом людей. Сергей проводил их задумчивым взглядом, посмотрел, посвистывая, на Берды.
— Что если с ними пристроиться?
— А дальше?
— Видно будет. Может, поджечь сумеем.
— Согласен! Добровольно напросимся в амбалы?
— Нет, зачем же… Как я понял, они только бедняков для погрузки собирают. Мы с тобой… — Сергей оглядел Берды, скосил глаз на себя. — Мы с тобой по халатам сойдём за бедняков. Только тельпеки надо наизнанку вывернуть. До главной улицы не дойдём, как нас мобилизуют.
Так оно и получилось. Вывернув тельпеки, они пошли по направлению к Кавказской улице. На перекрёстке их остановил патруль. Однако дальше получилось не совсем так, как рассчитывали. Возле каждого вагона стояли по два часовых, внимательно наблюдающих за грузчиками. Устроить пожар не удалось.