Аманмурад, нахмурившись, решительно протолкался внутрь круга спорщиков и взялся за край коврика.
— А ну, вставайте! — предложил он перекупщикам. — Сейчас всех вас помирю. Этот ковёр у меня украли, когда я переезжал, понятно? Властям отведу эту воровку.
Перекупщики по одному неохотно поднялись. Аманмурад скатал ковёр, вскинул его на плечо и сказал женщине:
— Идём милсие!
— В милицию? — с трудом поняла женщина. — Зачем? Что вам от меня надо?
— Твоя карапчил, крал — любезно пояснил Сухан Скупой. — Ай, сапсим яман, милсие надо.
Сообразив, что её приняли за воровку и что оправдываться посреди базара да ещё не зная языка бесполезно, женщина сказала:
— Хорошо. Идёмте в милицию! — и первая направилась к стоящему на краю базарной площади двухэтажному зданию, на нижнем этаже которого размещалась милиция. Аманмурад, Сухан Скупой и ещё несколько любителей острых ощущений двинулись следом.
Дежурный по милиции — очень молодой и очень строгий юноша-туркмен придвинул к себе несколько вырванных из тетради листков, взял в руку огрызок карандаша и приступил к допросу.
— Что случилось, товарищ?
— Вот, коврик пропавший нашли, — сказал Аманмурад.
— Где нашли?
— На базаре. Вот эта женщина продавала его. Хорошо, что я вовремя заметил.
— Где она взяла коврик?
— Не знаю, спросите у неё.
— А где у вас украли коврик?
— Во время переселения. Все бежали от фронта — и мы бежали с семьёй. Коврик я в заросли джугары бросил. А потом, когда вернулись, его уже не было.
— Какие же вещи вы с собой взяли, яшули, если такую ценность бросили? — удивился милиционер, нежно поглаживая бархатистый ворс ковра.
— Жизнь свою спасали, братишка, — вздохнул Аманмурад, — не до имущества было. Вот этот яшули мой свидетель, — он указал на Сухана Скупого.
Сухан Скупой охотно закивал.
— Да-да, братишка, я свидетель! Коврик — его. Такой коврик никак не может пропасть на туркменской земле — редкость большая. Каждый засматривается, рассказывает знакомому — слух и распространяется, обязательно до хозяина дойдёт.
— Хорошо, яшули, помолчите! — остановил ого милиционер. — Я все ваши слова записал. — Он повернулся к женщине, за всё время не проронившей ни слова, спросил по-русски, тщательно выговаривая слова: — Где вы взяли этот коврик?
— На этот вопрос я вам не отвечу, — ответила она.
— Так нельзя! — мягко укорил её милиционер. — Отвечать надо. Вероятно, вы его сами соткали?
— Нет, не сама.
— Значит, я должен верить людям, которые обвиняют вас?
— Никогда не была воровкой! — возмутилась женщина, кинув на Аманмурада сердитый взгляд.
— Тогда отвечайте, чей это коврик, — терпеливо настаивал милиционер.
— Мой коврик!
— Всё, что говорят, эти люди, клевета?
— Клевета.
— Чем вы можете подтвердить свои слова?
Женщина на мгновение замешкалась, ещё раз посмотрела на Аманмурада и Сухана Скупого.
— Доказать могу, но только не сейчас и не здесь.
— Если вы стесняетесь говорить при них, — милиционер кивнул на присутствующих, — могу попросить их выйти.
— Не надо, — подумав, сказала женщина, — всё равно это ничего не изменит.
— Вы не должны ничего скрывать от меня! — посуровел дежурный. — Я представитель государства!
— Не обижайтесь на меня, — попросила женщина. — Вы меня не знаете, я вас не знаю. То есть я, конечно, знаю, что вы представитель власти, однако обстоятельств, связанных с этим злосчастным ковриком, открыть вам не вправе.
— Не верите, мне?
— Верю, но… Словом, вы отпустите меня на полчаса под честное слово. Через полчаса я вернусь, и всё станет ясно.
Дежурный был явно заинтригован, хотя и старался не показывать этого.
— Дайте ваш паспорт, — потребовал он.
— У меня с собой нет паспорта.
— Адрес?
— Простите, не могу сказать… Ещё раз. прошу вас: отпустите меня на полчаса! Ведь в конце концов вы ничего не теряете, если я даже не вернусь — коврик-то у вас останется. Но я даю честное слово, что вернусь! Дело касается очень серьёзного, и если вы не пойдёте мне навстречу, всё может кончиться трагично.
Дежурный был в затруднительном положении. С одной стороны, он не имел права отпускать женщину, не выяснив все обстоятельства дела. С другой — он сильно сомневался, что эта милая, хорошо одетая, культурная русская женщина могла лазить по зарослям джугары в поисках брошенных кем-то ковриков. Что-то напутал этот косоглазый яшули с недобрым лицом. Да и свидетель его слишком уж суетлив, не внушает доверия.