Ораз-сердар представился собравшимся немногословно, но претенциозно.
— Люди, — сказал он, — меня зовут Ораз-сердар, а отца моего звали Дыкма-сердар. Наши предки не, ходили на поминки тех, кто умирал не на коне, с оружием в руках! — Полковник помолчал, давая людям возможность полностью постичь значение сказанного, и продолжал: Люди, паши и ваши враги минувшей ночью бежали, оставив Мары. Часть их попала в наши руки. Но часть, к сожалению, сумела спрятаться. Может быть, они стоят сейчас среди вас, но они не смеют поднять голову. Их зовут большевики, это очень скверные люди, не чтущие праха отцов, не признающие освя-шенных веками законов, попирающие самое святое, что есть у человека. Они требуют, чтобы не было у вас личных вещей, личного добра, и даже ваших жён они хотят сделать общими! Вы поняли меня, ишан-ага? — повернулся Ораз-сердар к ишану Сеидахмеду.
— Упаси бог! — чуть слышно пролепетал ишан.
Бекмурад-бай, строго взглянув на него, поднял руку с вытянутым пальцем и гулко крикнул в толпу:
— Большевики говорят, что твоей жены, моей жены быть не должно — все общие! На это ишан-ага сказал: «Упаси бог!»
— Упаси бог! — раздались возгласы из толпы.
— Сохрани нас от позора!
— Будь они прокляты, эти большевики!
— На самое сокровенное руку подняли!
Ораз-сердар довольно улыбнулся, что-то негромко сказал Бекмурад-баю. Тот с достоинством кивнул.
Сергей кусал губы от досады. Клычли жарко дышал ему в ухо:
— Ты слыхал, что говорит, собака, а? Ты слыхал, как людям мозги задурачивает? Я сейчас во весь голос объявлю народу, что они лают, как дурные псы на луну!
— Молчи! — раздражённо отмахнулся Сергей. — Кругом шпиков полно — сразу схватят! Думаешь, своим наганом отобьёшься?
— Народу глаза открыть надо! — яростно кривится Клычли.
— Откроем!.. Народ сам не дурак! Думаешь, это народ кричит? Подголоски байские кричат, прихлебатели байские!
— Люди! — снова заговорил Ораз-сердар, и волна тишины быстро покатилась по рядам собравшихся, отдельные выкрики затихли вдалеке. — Люди, отсюда мы идём на Чарджоу! Это богатый город, нас ожидают невиданные трофеи! Кто что захватит, тот им и будет владеть! Идите с нами, люди! Погибший в этой борьбе погибнет, как герой, оставшийся жить будет жить героем!.. Так я говорю, ишан-ага?
Ишан Сеидахмед несколько раз откашлялся слабеньким дребезжащим голоском провещал:
— Начался газават, люди! Становитесь под знамя пророка! Кто погибнет, сражаясь за веру, тот страдалец, кто убьёт врага, тот праведник! Аллах благословляет священную войну — становитесь под знамя пророка, правоверные!..
— Ложь!! — не выдержав, закричал Клычли, и Сергей стал быстро протискиваться сквозь толпу в сторону от него, — Не верьте им, люди! Война идёт не за религию, и никакого газавата быть не может!
Русский офицер, стоящий рядом с Ораз-сердаром, прищурясь, повёл лезвием взгляда по толпе, высматривая кричащего. Сергей, отвлекая на себя внимание, закричал с другого края толпы:
— На большевиков клевещут! Большевики хотят, чтобы все люди имели достаток и радость в доме! Не идите на братоубийственную войну!
Толпа зашевелилась и зашумела. У Клычли и Сергея нашлись единомышленники. Поднялся невообразимый гвалт, каждый кричал своё, не слушая соседа. Всё чаще слышались крики:
— Это не газават!
— Не пойдём!
Поняв, что словами толпу уже не утихомиришь и что надо как-то создавать переломный момент, Ораз-сердар, наливаясь от натуги кровью, прокричал:
— Люди, разбирайте оружие и боеприпасы!.. Все, кто идёт с нами, получит доброго коня!
В тот же момент, загремев роликами, раздвинулись двери двух красных вагонов. Туда вскочили несколько человек. Бекмурад-бай, оставив ишана Сеидахмеда, которого он всё время держал за руку, как маленького ребёнка, тоже полез в вагон. Потрясая блестящей от густой смазки винтовкой, крикнул:
— Туркмены, винтовки бесплатно даются! Кто первый подойдёт — первый получит! Последнему не достанется! Подходи!..
Толпа хлынула к вагонам..
Удивляться этому не следовало. В голодовку семнадцатого года многие лишились скота и крова, земли и водного надела. Они скитались, не находя применения своему труду, продавая себя за кусок хлеба. Вступить в армию Ораз-сердара означало для них на какое-то время обеспечить себе сносное существование и вдобавок получить коня, которого впоследствии можно будет использовать в хозяйстве. Другие шли в джигиты, надеясь поживиться в чарджоуском походе. Некоторые баи, не желая отдавать реквизируемых коней в чужие руки, посылали джигитами своих батраков и бедных родичей. На некоторых ревнителей веры подействовал призыв газавата, и они шли из чисто религиозных побуждений, мечтая стать праведниками за счёт жизней иноверцев. Таким образом вербовка джнгигов не обманула ожиданий Ораз-сердара, хотя и рассчитывал он на большее.