Выплакавшись по дороге, Узук вернулась в свою кибитку. Там уже сидел, дожидаясь её, Аманмурад и улыбался. Боже милостивый, какая у него жуткая улыбка! Уж лучше бы скалил зубы, как голодный волк? У Узук обмякли ноги и бессильно опустились руки.
— Стели постель, — сказал Аманмурад, — спать ляжем.
Двигаясь как в полусне, она раскатала кошмы, бросила подушки и одеяло.
— Иди, ложись со мной, — позвал Аманмурад, раздеваясь.
Очнувшись от овладевшей ею прострации, Узук взглянула на мужа. В висках стучало — мысль билась в голове, как птица, ломающая крылья о прутья клетки,
— Ты полежи, — сказала Узук, даже не удивившись, что так ровно и спокойно звучит её голос. — Ты полежи, я на двор схожу…
Выйдя, она постояла у порога, прислушиваясь Сердце колотилось в груди неистово и жарко.
Свернув за кибитку, она снова послушала тишину перебежала сад. Прислонившись к старому урючному дереву, сняла ковуши, поддёрнула подол платья и припустила бегом в сторону города.
Она долго бежала, не оглядываясь, не чувствуя колючек, впивающихся в её ноги, и остановилась только тогда, когда огромная заноза чуть не насквозь проткнула подошву ноги. Охнув, Узук опустилась на корточки, нащупала конец занозы. Рванула, сжав зубы. Из раны хлынула обильная чёрная кровь. Узук размазала её ладонью по подошве и, выбравшись с целины на дорогу и прихрамывая, побежала дальше.
Дорога проходила возле развалин. Ночной порой этого места избегали даже мужчины. По слухам, в развалинах гнездилась всякая нечисть, поджидающая беспечных поздних путников, чтобы высосать из них кровь, вынуть живую человеческую душу и пустить её по ветру бесплотным воющим призраком. Это было страшно. Но измученная Узук не боялась нечисти страшнее всяких шайтанов и гулей были для неё родичи Бекмурад-бая. Они получше всяких вампиров умели высасывать из жил человека кровь и выпускать человеческие души.
Нервы Узук были напряжены до предела. И когда она, поравнявшись с развалинами, столкнулась лицом к лицу с человеком и узнала в нём Сапара — младшего брата Бекмурад-бая, то истерически захохотала, захлёбываясь потоком хлынувших слёз, и села на дорогу, бессмысленно хлопая по пыли руками.
Насторожившийся было Сапар отчаянно завизжал и кинулся с дороги по бахчам, петляя, как заяц. Он мчался, потеряв от страха голову, каждый взрыв смеха, доносящийся с дороги, подстёгивал его, как удар хлыста, он вскрикивал и прибавлял ходу.
Весь мокрый, без папахи, с вытаращенными остекленевшими глазами ворвался он к себе, переполошив всех домашних. У него долго допытывались, что произошло, пока он наконец обрёл возможность сказать, что встретил возле развалин гуля, что гуль гнался за ним, хохотал и свистел вслед.
Слушатели ахали, плевали за воротник, именем аллаха отгоняя нечисть. Аманмурад подозрительно смотрел на еле ворочающего языком брата.
— А ну, — сказал он, — поищите-ка эту бестолочь, куда она запропастилась!
Когда выяснилось, что Узук нет нигде, Аманмурад зло сказал:
— Теперь понятно, какого гуля встретил Сапар возле развалин! Пусть собираются все мужчины! Двое верхом — по южной дороге, двое — по северной. Только аул не переполошите, выезжайте тихо и пускайте коней за аулом! А остальные пойдут со мной к развалинам. Кто первый встретит её, пусть не дожидается остальных — нынешней ночью её должна поглотить земля, хватит с нею возиться!
А Узук продолжала свой путь. Она не поняла, почему от неё шарахнулся Сапар, чего он испугался, но раздумывать над этим не было времени. Узук устала и еле двигалась. Вдобавок начала сильно болеть пораненная нога — при каждом шаге острая боль ударяла, казалось, в самое сердце. Узук охала, но не останавливалась. Она не думала ни о чём, бежала, как раненный джейран от погони, повинуясь инстинкту самосохранении. Да и была ли разница между ней и джейраном? И между её преследователями и охотниками никакой разницы не было — как те, так и другие жаждали одного.
Со стороны аула послышался конский топот. Узук остановилась, прислушалась и поняла: погоня! Силы окончательно оставили её. Она села на краю дороги и закрыла лицо руками, бессильная перед безжалостным роком. Видно, не дано человеку бороться со своей судьбой…
Топот приближался. Узук вскочила, держась руками за голову, затравленно оглядываясь по сторонам. Удары конских копыт падали на неё, как раскалённые угли. Что делать, боже мой, что делать?!. Куда бежать, как бороться?… Надо бежать, бежать, пока в груди есть дыхание, надо прятаться!..