— Это не торговцы чаем или каракулем, — поддержал его сомнения Дурды. — Но если такую охрану выставили, значит есть что охранять. Вероятно, оружия много. Обязательно надо его захватить!
— Каким образом? — полюбопытствовал Торлы.
— Подумать надо… По-моему, сейчас нападать на них не следует, лучше — завтра днём.
— В темноте удобнее, — заметил Меле.
— Темнота одинаково помогает — и нам и им, — возразил Дурды. — Караваны обычно устраивают привал в самые жаркие, полуденные часы. Сейчас у колодца они остановились не на отдых, а просто воды набрать, — это ясно. Спать будут в полдень. Вот тогда мы их и накроем спящих.
— А если они караул поставят? — спросил Торлы.
— Если, если! — вспыхнул Дурды. — Если у тётки борода вырастет, она твоим дядей станет! С одним караульным легче справиться, чем с десятью!
В полдень караван действительно остановился. Вокруг колодца раскинулись саксауловые заросли. Тень они давали жидкую, но всё-таки это была тень, и караванщики, позавтракав, улеглись в неё. На ногах остался только часовой. Он ходил взад-вперёд, немилосердно зевал и тёр кулаками глаза. Лежащие верблюды лениво поворачивали за ним головы, пережёвывая жвачку. Наконец часовой не выдержал, пристроился у саксаулового куста и задремал, обняв винтовку.
Берды и его товарищи затаились неподалёку. Согласно выработанного плана, они должны были действовать одновременно. Дурды и Торлы постараются без шума обезвредить часового. Остальные в это время будут стоять наготове и стрелять в каждого, кто, проснувшись, схватится за оружие. Если часовой будет связан, не успев поднять тревоги, следует бесшумно обезоружить и остальных.
Когда часовой уснул, парни окружили спящих караванщиков и взяли оружие наизготовку. Дурды и Торлы подкрались к часовому. Дурды зажал ему нос, прижав голову рукой к земле, Торлы ловко забил в раскрывшийся рот заранее приготовленный кляп. Вдвоём они быстро перевернули караульного вниз лицом, связали ему руки и ноги. Он ворочался, как неуклюжий толстый червяк, и глухо мычал, не понимая спросонья, что произошло.
— Лежи тихо, а то убьём! — дружелюбно шепнул ему на ухо Дурды.
Первая часть задуманного прошла успешно. Меле остался стоять с поднятой к плечу винтовкой, внимательно следя за товарищами, а они принялись осторожно обезоруживать спящих. Собрать валявшиеся рядом её спящими винтовки было не так уж трудно, и парни уже ликовали, обезоружив семерых, когда восьмой, проснувшись, чуть не испортил всё дело. Однако Берды вовремя успел стукнуть его по тюбетейке рукояткой нагана, и он снова сунулся носом в песок.
Разбуженные караванщики ошалело моргали и без сопротивления дали себя связать. Парни подняли недовольных слишком коротким отдыхом верблюдов и, велев связанным людям не двигаться до вечера, двинулись к полевому стану.
Добыча оказалась богатой. Они дополнили её ранее захваченным оружием и без промедления выступили в путь. Шли остаток дня, ночь и всё следующее утро. Только к полудню, уставшие и голодные, как волки, сделали привал у колодца.
И снова Торлы завёл старую песню.
— Если и есть на свете глупцы, не понимающие своей выгоды, то первые среди них — мы с вами. Куда, спрашивается, мы идём?
— В Чарджоу, — коротко сказал Берды.
— Это я знаю, Берды-джан. И что оружие мы там Совету сдадим, тоже знаю. Так ведь?
— Так.
— А если так, то у меня, Берды-джаи, есть к тебе один вопрос.
— Спрашивай.
— Оружие мы Совету сдадим, а Совет нам что даст за это?
— Спасибо скажет.
— И больше ничего?
— Больше ничего.
— А у тебя от этого спасибо хлеба прибавится или халат новый появится? Кому нужно пустое спасибо? Оно, как сухая ложка, рот дерёт. Вот если мы этих пять верблюдов, которыми нас аллах наградил, в Хиву пригоним…
— Ну, и что дальше? — сдерживая закипающее раздражение, спросил Берды.
— Как что? — удивился Торлы. — На базаре разложим!
— Ну?..
— Каракулевые шкурки возьмём, а их на иранском базаре можно на опиум обменять.
— А потом?
— Опиум в Мары привезём, продадим. Вот тогда я посмотрю, как Бекмурад-бай в ноги мне кланяться станет!
— Я вижу, у тебя уже всё продумано! — недобро прищурился Берды. — Значит, поклонов Бекмурад-бая захотел?
— А что, в словах Торлы есть смысл, — сказал Меле.
— Молчи! — цыкнул на племянника Аллак.
Меле виновато потупился и вздохнул. Торлы, обрадованный поддержкой, обратился к нему: