— Давайте, — согласился Торлы, придвигая к себе чайник и делая «кайтарму», как в шутку называют процесс переливания чая в пиалу и обратно в чайник, чтобы заварка делалась крепче. — Чай всегда полезен, особенно после разговора с женщинами.
— Насчёт женщин ты не остри!
— Хочешь сказать, что вы острее?
— Пей чай, пожалуйста, пей! Просвежи свою мутную голову.
— Чай я выпью, но ты мне ответь на вопрос, не прячься, как ёж в свои колючки.
Узук посмотрела на них светлыми глазами и смахнула с ресниц непрошенную слезинку, капнувшую в пиалу.
— Эй, осторожней! — в притворном испуге закричал Торлы. — Зачем чай солишь? Это туркменский чай — не киргизский!
— Пусть лучше в чае соль, чем в сердце, — сказала Курбанджемал.
— Счастливые вы люди! — улыбнулась Узук. — Дружно живёте и весело.
— Не унываем! — самодовольно подтвердил Торлы и подкрутил ус. — Но отвечать моей гелин-бай всё равно придётся!
— Что тебе отвечать! — отмахнулась Курбанджемал. — Назови мне такого джигита, как Сульгун-хан!
Торлы иронически присвистнул:
— Это которая разбойничает на большой дороге?
— Не только разбойничает! Многие люди благословляют её имя!
— Те, которые вместе с ней караваны грабят?
— Те бедняки, которых она спасает от голодной смерти! И вообще, я просила говорить о чем-нибудь весёлом, а ты — всё своё!
— Тогда давайте встанем на колени и дружно попросим у аллаха скорой и тихой смерти всему роду и потомству Бекмурад-бая, — сказал Торлы, подмигнув. — Более весёлого разговора я не знаю.
Каковы гости, таков и той
Уже вечерело, когда Торлы подошёл к аулу. День был облачным — выл надрываясь охрипший ветер, сквозь пыльную пелену багровело закатное солнце. За пылью не было видно аула, но он угадывался по собачьему лаю, такому же сиплому и усталому, как и вой ветра.
Свернув с дороги на узкую тропку, Торлы вскоре начал различать смутные силуэты кибиток. Они то появлялись, то исчезали, меняли очертания и создавали впечатление причудливой игры миража, а не реально существующих предметов.
Однако они были не миражом, и Торлы едва не налетел на одну из них, внезапно вынырнувшую из жёлтого марева пили. «Зайду, — подумал Торлы, — напьюсь, передохну. Может быть, хозяин подскажет, куда дальше идти».
Рукавом чекменя он отёр пыль с лица и бородки, снял тельпек, охлопал им себя с головы до ног, нахлобучил тельпек снова на голову и шагнул к двери кибитки.
Навстречу ему поднялся крепко сбитый рослый йигит, радушно ответил на приветствие. «Где я его видел? — размышлял Торлы, усаживаясь. — Я его определённо где-то видел!»
Хозяин крикнул кому-то в дверь, чтобы принесли чай, и сел напротив гостя. Они обменялись традиционными вопросами вежливости, посетовали на непогоду, помолчали.
Прикрывая рот яшмаком, вошла женщина с двумя чайниками. Она поставила чайники перед мужчинами, присмотрелась к гостю и вдруг отбросила яшмак в сторону.
— Оказывается это ты, Торлы? А я думала, чужой человек зашёл.
— Абадан? — обрадовался Торлы. — Ай, как хорошо! Значит, не заблудился я, попал куда шёл. А вас, должно быть, зовут Клычли? — обратился он к хозяину кибитки.
Тот подтверждающе кивнул:
— Да, Клычли.
— Хорошо! — ещё раз порадовался Торлы. — В этой пыли даже знакомые места разыскать трудно, а я на незнакомое сразу вышел. Вот что значит удача!
— Как там в селе? — спросила Абадан. — Все живы-здоровы? Кого-нибудь из наших видите?
— Отца твоего недавно видел.
— Как он себя чувствует?
— Как и все — и на земле следов не оставляет и на небо не поднимается. Постояли с ним на дороге немного, поговорили. «Как дела, Аннагельды-ага, с существованием?» — спрашиваю. «Пока ещё докучаем аллаху молитвами, — говорит, — Скоро перестанем докучать». «Неужто, — спрашиваю, — богатство вымолили?» «Вымолили, — говорит, — от дохлого ишака подковы! Раньше скакуном нашим ишак был, а нынче нет ни ишака, ни земли, ни хлеба». Сказал и пошёл.
— Разве папа бросил свою мастерскую?
— От мастерской теперь пользы — как от яичной скорлупы.
— Плохо идут дела? Или перестали люди украшения покупать?
— Сейчас весь народ на украшениях держится, — сказал Торлы и улыбнулся невольной шутке. — На базар пойди — одни украшения только и продают. Если хочешь стать богатой, Абадан, бери мешок зерна и иди на базар — принесёшь мешок золотых вещей.