— Здоров ли ты, Берды-джан? Всё ли благополучно? Здоров ли ты Дурды?
Усаживаясь, Меред глянул на него из-под насупленных бровей тяжело, как камень бросил, и опустил глаза. Берды ничего не ответил на приветствие бая — его душила тяжкая ненависть. Смолчал и Дурды.
Сергея немало удивил и обеспокоил приход Сухана Скупого и особенно главных мирабов. Это было и необычно и непонятно. Загадку разрешил Худайберды-ага.
— Наши землекопы по целым дням вспоминают разговоры в этом доме, — сказал он. — Мирабы заинтересовались: если там так интересно, мы тоже хотим послушать. Вот все вместе пришли. — И довольный тем, что привёл к друзьям знатных гостей, старик завозился, устраиваясь поудобнее.
У Сергея отлегло от сердца. Однако продолжать тот разговор, который вёлся здесь в течение нескольких дней, не следовало, и он спросил Мереда:
— Кажется, вы арчином были. Как стали мирабом?
Меред пропустил в кулаке аккуратную с проседью бороду, равнодушно сказал:
— Ай, Калмыков приезжал из Ашхабада, сказал, чтобы сняли с арчинства. Ну, и сняли.
— За что же на вас Калмыков разгневался? С людьми, видно, не советовался? Ведь все люди довольны вами…
Грузно шевельнувшись, Меред расправил на колене полу халата, провёл по ней несколько раз рукой, раздумывая.
— Сложно говорить о довольстве народа. Аллах не всех одинаковыми создал: одного — красивым, другого — уродом, одного — баем, другого — нищим. Землю создавал — в одном месте горы поставил, а другом месте ложбину проложил. Пальцы вот на руке, видишь? Пять их, а все — разные. Что можно о людях сказать? Всем одинаково не угодишь. Дайханин не хочет на трудовую повинность идти — марыйский начальник требует людей. Вот так и сняли с арчинства… Я не жалею. По холмам овца ходит, по долинам ли — лишь бы трава была. Вот на мирабство выбрали — так и живём.
— Значит, вы на канале распоряжаетесь? Как, думаете, в этом году работы закончатся?
— Плохо закончатся. Половина людей не справится со своими делянками.
— А что будет с ними?
— Ничего не будет. Кто собаку убил, тот и труп её тащит, — так говорят туркмены… Продадут свою работу, чтоб не пропала.
— Разве есть такие, кто покупает?
— Что продаётся, то и покупается. Я сам покупаю делянки.
— А если человек заболел и не мог закончить делянку, — тогда как?
Сергей говорил с умыслом громко, чтобы дайхане поняли, что вопросы он задаёт не из праздного любопытства.
Меред повёл крутым плечом.
— Есть много людей, которые докопают, только деньги уплати.
— Где бедняк возьмёт деньги?
— Найдёт, если не хочет, чтобы водный надел пропал. Переплывший море в луже не утонет.
— А не найдёт — под закон попадёт, — вставил один из мирабов.
— Откуда такой закон? — резко спросил Сергей.
Впервые за всё время разговора Меред поднял голову. Его ощупывающие глаза встретились с горящим взглядом Сергея. С минуту длился безмолвный поедим нок, потом Меред дрогнул уголком твёрдых губ, и Сергей понял, что ему ясен скрытый смысл вопроса.
— Работы в этом году тяжёлые, а люди бегут. Расчистку надо закончить, иначе пострадают не только лентяи, но и все окрестные сёла. Потому и решили: кто ушёл, тот воды не получит. Люди одобрили это. А что одобряет народ, то становится законом. Закон надо выполнять, так я думаю.
Добрых два десятка возражений вертелось на языке у Сергея, но он вовремя спохватился, вспомнив, предупреждения марыйских товарищей. Среди наступившей тишины ударом хлыста прозвучал голос Берды:
— Когда закон выполняют, это — хорошо. Люди, один из сидящих среди вас должен мне слово правды!
Дайхане переглянулись. Успокоившийся было Сухан Скупой испуганно икнул, на лбу его мгновенно высыпал обильный пот.
— Одну таньга в жертву тебе, господи! — взмолился он, со страху не замечая, что говорит вслух.
— За что жертвуешь богу, бай? — с недоброй насмешкой спросил Берды. — Каких благ просишь у аллаха?
— Б-б-б-болею!.. — с трудом выдавил Сухан Скупой. — Л-л-лихорадкой… С-с-совсем одолела…
— Заикаться с каких пор стал?.. Когда в песках на Мурада-ага накинулся, ты смелым был, не заикался! Где твоё мужество? Лихорадка забрала?
— А?.. Да-да… л-лихорадка!
Кое-кто из сидевших, сдерживаясь, улыбался: очень уж забавен был непонятный испуг Сухана Скупого, Другие, зажав рты руками, выбегали на улицу. Выскочил и смешливый Дурды.