– Вода, простыни, стулья, матрас, – выдохнула Фэй, пробегая мимо в другую сторону. – В этот раз были полотенца. В прошлый – мыло. Мы все побывали там по меньшей мере по шесть раз. Сейчас там Милли.
Мисс Семпл слетела по лестнице в фойе со словами:
– Мистер Хьюго думает, что починил ее душ, но…
Тут колокольчик с подписью «Апртмнт лд» зазвонил снова, и все хором воскликнули:
– Ну что на этот раз?
Мисс Семпл взяла трубку и несколько раз успокаивающе сказала в нее:
– Да, мадам, – после чего повернулась в отчаянии: – Ну, в самом деле! Теперь у нее в графине с водой паук! Фэй… нет, ты ищешь ей колодки для обуви, правильно? – ее мягкий всевидящий взгляд упал на меня. – Конрад. Достань чистый графин и стаканы и отнеси их на одном из лучших позолоченных подносов в апартаменты леди, пожалуйста. Поторопись.
Если бы я был Кристофером, подумал я, я бы придумал шутку о том, что мои руки уже отваливаются от таскания багажа. Но поскольку я был лишь собой, я вздохнул и пошел к стеклянному буфету рядом с зеленой дверью. Ставя на поднос сверкающую чистотой стеклянную посуду и неся всё это в лифт, я подумал, что леди Мэри, наверное, расстраивают изменения. Они теперь происходили беспрерывно. Прежде чем я добрался до третьего этажа, лифт внутри из коричневого стал бледно-желтым. Достаточно, чтобы расстроить любого, кто не привык к этому.
Лифт остановился, и дверь отъехала в сторону. Снаружи ждала, чтобы поехать вниз, Милли, по-прежнему выглядевшая очень элегантной и взрослой в униформе горничной. Она послала мне очередной выразительный взгляд.
– Нет, – сказал я, – по-прежнему никаких следов Кристофера.
– На этот раз я имела в виду другое. Ты несешь этот поднос леди Мэри?
– Фэй и остальные уже сыты по горло.
– В таком случае не хочу предубеждать тебя, но думаю, должна предупредить. Она ведьма.
– В самом деле? – спросил я, выходя из лифта. – Тогда…
Милли повернулась боком, чтобы пройти мимо меня. Она была сердита, покраснела и тяжело дышала.
– Тогда ничего! – сказала она. – Просто будь осторожен. И, Конрад, забудь все гадости, что я говорила про Кристофера – я вела себя неразумно. Кристофер никогда не злоупотребляет магией так, как… как… она!
Лифт закрылся, увозя Милли вниз. Я пошел по голубому мшистому ковру и завернул за угол к лучшим гостевым апартаментам, думая о Кристофере. Он мог быть жутко раздражающим, но на самом деле он был хорошим. И я вдруг осознал, что он ведь бросился выручать Милли, будто странствующий рыцарь, спасающий попавшую в беду даму. Это произвело на меня впечатление. Я озадачился, почему раньше не думал о Кристофере в таком ключе. Хотел бы я, чтобы он вернулся.
Я постучал в большую двойную дверь в золотой оправе, но никто не пригласил меня войти. Мгновение спустя я постучал еще раз, осторожно балансируя поднос на одной руке, и вошел.
Леди Мэри развалилась в кресле, которое, должно быть, появилось из другого помещения. В громадной разукрашенной комнате всё, кроме кресла, было розовым, кресло же было темно-синим и с другим узором. Видимо, Фэй, или Полли, или еще кто притащили его сюда из другого места. Леди Мэри вцепилась в подлокотники пальцами, согнутыми будто когти, и хмурилась на камин. В таком положении она выглядела почти такой же старой, как графиня, и вовсе не красавицей. Позади нее виднелась приоткрытая дверь. Я слышал, как за ней кто-то всхлипывает – вероятно, ее горничная.
– О, заткнись, Стивенс, и продолжай гладить! – рыкнула леди Мэри, когда я вошел.
Она заметила меня, и ее большие голубые глаза неприятно сузились.
– Я не говорила, что ты можешь войти.
– Свежий графин и стаканы, которые вы просили, миледи, – льстиво произнес я, будто мистер Прендергаст, изображающий мистера Амоса.
Она отцепила руку от подлокотника кресла и махнула:
– Поставь их туда.
Подождав, пока я пересеку комнату и поставлю поднос на маленький столик, она рявкнула:
– А теперь стой там и отвечай на мои вопросы.
Я порадовался, что Милли предупредила меня. Взмах рукой, видимо, активировал чары. Я обнаружил, что стою в ожидании рядом со столом, а дверь в коридор будто в миле от меня. Леди Мэри снова взмахнула рукой. На этот раз у меня возникло ощущение, как если бы мою голову туго стянула лента. Так туго, что у меня почему-то закололо руки. Как я ни старался, ослабить ее не мог.
– Зачем вы это делаете? – спросил я.
– Затем, что я хочу знать, что мне здесь предпринять, и ты мне это скажешь. Что ты думаешь о графе Роберте?