– О, хорошо, мы можем видеть! – сказала Милли.
«И нас могут увидеть!» – подумал я. Но нам надо было как-то выбраться из поместья. Я побежал изо всех сил туда, где, как мне казалось, находятся главные ворота, придерживаясь прямой линии вдоль дороги по скошенной траве парка. Я чувствовал, что не выберусь из Столлери достаточно быстро.
Где-то рядом с нами раздалось глубокое «гав!», сопровождаемое топотом мощных лап. Я забыл про Чемпа. Я произнес плохое слово и замедлился. Милли тоже.
– Это сторожевой пес? – спросила она – кажется, она нервничала еще больше меня.
– Да, но не беспокойся, – ответил я, пытаясь говорить по-настоящему уверенно. – Он меня знает, – и позвал: – Чемп! Эй, Чемп!
Вначале мы могли определить местоположение Чемпа по топоту и тяжелому дыханию. Потом из тьмы появился его громадный несущийся силуэт. Мы с Милли запаниковали и вцепились друг в друга. Но Чемп просто повернул к нам, показывая, что знает о нашем присутствии, и помчался дальше, испустив еще одно глубокое «гав».
Секунду спустя на некотором расстоянии поднялся ужасающий шум. Чемп разразился лаем – глубоким грудным лаем, похожим на гром. К нему присоединилась другая собака – высоко и пронзительно – и тявкала, и тявкала, и тявкала, производя даже больше шума, чем Чемп. Начала безумно ржать лошадь – снова и снова. С голосами животных смешались кричащие людские голоса – некоторые высокие, некоторые низкие и сердитые. Мы понятия не имели, что происходит, пока не крикнул еще один звучный голос:
– Замолчите, все!
И тут же воцарилась тишина. Тот же голос продолжил:
– Да, Чемп, я тоже тебя люблю. Только убери, пожалуйста, лапы с моих плеч.
– Кристофер! – закричала Милли и бросилась на голос.
Когда я догнал ее, она вцепилась обеими руками в руки Кристофера и, кажется, плакала.
– Всё хорошо, Милли, – говорил Кристофер. – У меня просто возникли небольшие проблемы с изменениями. Больше ничего не случилось. Всё хорошо!
Позади них на фоне темного неба маячил фургон Странников с запряженной в него разозленной белой лошадью. За ее подергивающимися ушами и хлещущим хвостом я видел мужчину на козлах. Его кожа была такой темной, что я не мог разглядеть его ясно. Только глаза, смотревшие то на меня, то на Милли. Сидевшую рядом с ним маленькую белую собаку разглядеть было гораздо проще. Последними я выхватил лица женщины и двух детей, смотревших на нас из-за плеч мужчины.
Тут маленькая белая собака решила, что я нарушитель, и снова начала тявкать. Чемп на земле рядом со мной воспринял это как смертельное оскорбление и ответил. Они так громко переругивались, что могли разбудить и мертвого.
– Заткни их! – проревел я, перекрикивая шум. – В особняке полно юристов и полиции!
– И Габриэль здесь! – воскликнула Милли.
Кажется, ее запоздало накрыло реакцией от нашего побега на волосок от гибели. Во всяком случае, она дрожала с ног до головы.
– Молчать! – велел Кристофер собакам, и они замолчали. – Я знаю, что он здесь. Габриэль и его веселые ребята вчера облазили все башни и пустые замки, изучая изменения. Мне пришлось сильно постараться, чтобы не попасться им на глаза.
– Нам надо убираться, – сказала Милли.
– Знаю, – согласился Кристофер и поднял взгляд на Странника, управлявшего фургоном. – Есть ли шанс, что вы сможете подвезти нас немного дальше?
Мужчина что-то пробурчал и повернулся посовещаться с женщиной. Я никогда прежде не слышал язык, на котором они быстро разговаривали. Повернувшись обратно, мужчина сказал:
– Мы можем довезти вас до города, но не дальше. У нас назначена встреча сразу после рассвета.
– Полагаю, там мы можем сесть на поезд, – сказал Кристофер. – Отлично. Спасибо.
– Тогда забирайтесь назад, – велела женщина.
И мы вскарабкались в фургон, оставив Чемпа сидеть посреди парка грустным темным холмиком. Странник щелкнул лошадь кнутом, и фургон тронулся.
Глава 20
Фургон был странным. Я так и не разглядел его как следует, поскольку внутри было очень темно, но он казался гораздо больше, чем я ожидал. Было тепло – мне, по крайней мере: Милли так и продолжала дрожать, – и нас окружали теплые запахи одежды, лука и специй с оттенком металлического запаха жести. Где-то на стенах постоянно позвякивали и дребезжали вещи, которых я не видел. Там имелось что-то вроде скамеек, и мы с Кристофером сели на них, поместив между нами Милли, чтобы согреть ее. Двое детей поспешно забрались внутрь, чтобы сесть напротив и таращиться на нас в полутьме так, словно мы были самым странным явлением на свете. Но общаться с нами они не желали, что бы мы ни говорили.