Сальминдэ подалась вперед. В ее голосе вдруг зазвучала сила.
– Ну нет, я не желаю радовать шаманов. Мне нужно защищать свой народ!
Уже очень давно Субетею не приходилось заботиться о других. И это было странное ощущение, даже чуждое. Поскольку Сальминдэ приходилась племянницей человеку, обрекшему его на жизнь в грязной лачуге, Субетей не имел особого желания ей помогать. Но он тоже ненавидел шаманов Шакры – может, даже сильнее, чем она. В последний раз свести старые счеты – ценная возможность для старика.
Наконец Субетей сказал:
– У меня нет для тебя ответов, Сальминдэ, но я знаю одно место. Ничего не обещаю, но это твой единственный шанс.
– Что за место?
– Хурша, где родился Вечный Хан. Тамошние обитатели хорошо знакомы с духами, которыми одержимы наши ханы. Если кто-то и знает, как тебя очистить, то только они.
На лице Сальминдэ отразилось удивление.
– Одержимость. Очищение. Тебе не кажется, святой отшельник, что по отношению к божественному правителю это слишком резкие слова? Ты, видимо, совсем оторвался от своих корней.
– Я никогда и не утверждал, что меня понапрасну обвинили в ереси… – Субетей понурился. Бремя восьмидесяти лет вновь напомнило о себе. – Побудь шаманом с мое – сама начнешь понимать, что это за штуки. Мы готовим каждого, чтобы тот сыграл положенную роль, и погрязаем всё глубже. Я, как хранитель легенд, должен был записывать то, что касается Катуа, а потом передать знания преемнику… – старик отвел взгляд. – Но когда знаешь слишком много, начинаешь распознавать обман. Если и есть на свете место, где тебе скажут, как отсечь Волю Хана от собственной, то это Хурша на Солнце под Лагуной. Твой единственный шанс.
– Хурша, – повторила Сальминдэ. – Где это?
– На северо-восточной границе Травяного моря, на краю мира. От заставы Ёгуань три дня прямого пути. Советую тебе не медлить, Бросок Гадюки. Время истекает. И лучше оденься потеплее.
Сальминдэ встала и прижала к сердцу сжатый кулак.
– Благодарю тебя, мудрый хранитель. Твоя мудрость дарует понимание. – Она шагнула к двери и обернулась. – У него не было выбора. У моего дяди, когда он выносил тебе приговор. Шаманы требовали твою голову. Как вождь он сделал все возможное, чтобы ты сохранил ее на плечах. Изгнание спасло тебе жизнь. Если тебя это утешит, знай – он всегда считал, что с тобой поступили несправедливо.
Субетей покачал головой:
– Мне от этого не легче.
Юноша задержался на пороге, когда Сальминдэ вышла из хижины.
– А ты бы правда мог убить меня этим ножом?
Субетей закрыл глаза. Понадобилась пара мгновений, чтобы сосредоточиться; он давно не упражнялся. Но некоторые вещи не забываются. Бывший шаман, а ныне резчик вскинул руку. Нож на мгновение исчез – и тут же вернулся на место. Юноша вздрогнул и схватился за левую кисть. Кровь струйкой потекла из длинного пореза и закапала на пол.
Субетей с досадой взмахнул рукой:
– Я бы пожелал вам удачи, но, честно говоря, мне все равно. А теперь выметайся.
Глава 9. Новая служба
Цисами думала, что ее привели на аудиенцию к княгине. Но встречи не состоялось. Она сидела в задней комнате целый день, пока Старшая Жена не пришла за ней, чтобы отвести обратно в повозку с клетками. На следующий день все повторилось. Другие люди сидели, ждали, входили и уходили, но все они в конце концов отправлялись по своим делам, кроме Цисами. Она напоминала себе жареную утку, висящую в лавке мясника. Старшая Жена в очередной раз явилась за ней вечером, когда перед ними возникла высокая худая женщина в белом кожаном одеянии и с белой маской на лице.
Старшая Жена кивнула.
– Голос Двора…
– Министр, наконец вы вернулись, – звучным голосом проговорила женщина в маске. – Вас ожидали несколько недель назад.
– Княгиню интересуют только выполненные приказания.
– Ваше промедление не обошлось без последствий.
– Я ловила тень-убийцу, а не рыбку.
Они явно были хорошо знакомы – и соперничали. Голос Двора повернулась к Цисами:
– Тебя вызывают. Следуй за мной.
Две Немых зашагали следом. Старшая Жена и Голос Двора бок о бок поднялись по узкой лестнице на верхний этаж. Там, перед массивными дверями, стояла еще одна сурового вида женщина с закрытым лицом, на сей раз в красном – Госпожа хороших манер.
Она преградила Цисами дорогу.
– Поклонись.
– Сама поклонись, – отрезала Цисами.
Ответом ей был бесстрастный взгляд.