Сонь покачал головой:
– Княжеские солдаты – что жуки в рисе. Если заведутся, выгнать их почти невозможно.
Бхазани фыркнула:
– Ты преувеличиваешь. Это кучка тупых, отчаявшихся беглых крестьян, которые не знают правил. Они, вероятно, сейчас сидят в лесу, пьют собственную мочу и грызут кору. Достаточно местного представителя лунного двора, чтобы вразумить этот сброд. Они быстро усвоят правила. Если нет – скрутить их и продать вербовщикам. От пополнения никто не откажется. Тот, кто настолько туп, чтобы грабить княжеские повозки, сгодится и в качестве мишени для стрел.
Тайши повысила голос.
– У нас есть дела поважнее. Я пригласила вас сюда, чтобы вы помогли мне завершить обучение Предреченного героя Тяньди. Если бы моей задачей было только сделать из него величайшего в мире военного искусника, я бы не беспокоилась. Но ему нужно большее. Он должен стать хорошим вождем, дипломатом, военачальником и политиком. Цзянь должен вдохновлять и командовать.
– Ему необходимо умение смотреть на вещи с разных сторон, – подытожила Бхазани.
Тайши неохотно кивнула.
– Есть вещи, которые я Цзяню дать не могу.
– Что ему нужно, так это разок-другой разбить себе лоб, – сказал Сонь. – Малыш должен окрепнуть. Ему нужен опыт.
– Вэнь Цзянь – хороший юноша, – произнес Каза. – Наша ответственность как братства мастеров – вести его по нужному пути.
Бхазани проворчала:
– Не только братства.
– Товарищества! – огрызнулась Тайши. – Сначала я думала, что буду отправлять Цзяня к вам поочередно, но теперь, с этими объявлениями о розыске и нападениями на почтовые фургоны, быть может, лучше все делать здесь.
– Это разумно, – мастер Немеркнущего Яркого Света взял кувшин и налил себе еще цзуйжо. – В игорный дом в Бантуне вчера вечером явился княжеский посол. Белые флаги с изображением серого клыка.
Тайши нахмурилась.
– Лауканский сыч, судейский чиновник. Он собирается занять поселок.
– Подожди, вот Саан узнает, что Дунши передвинулся на его западный фланг, – усмехнулась Бхазани. – Тогда у красавчика случится припадок.
Фаузан покачал головой.
– Саан даже не заметит. Он слишком занят – он получает трепку от Сунри. Четыре битвы – четыре поражения?
Сонь буркнул:
– Или больше. Мы бы знали, если бы на почтовые повозки не нападали бандиты.
Бхазани жестом попросила Фаузана ей подлить. Тот повиновался.
– Я слышала, что Третья Золотая Свита кое-как отступила обратно, через Большую Голову. Это своего рода победа.
Тайши покачала головой.
– Бедняга Саан наверняка в ярости. Он ненавидит проигрывать, особенно собственной мачехе.
Князь Шуланьский некоторое время обучался у Тайши. У него были скромные задатки военного искусника и смазливая мордашка, однако умом Саан не блистал.
– Интересно, сильно ли его лупят, – сказала Бхазани.
– Мне совсем неинтересно, – с усмешкой ответил Каза и подался вперед. – Я видел, как Сунри прибыла к Яшмовому двору императора. С самого начала было ясно, что эта наложница очень честолюбива и у нее свои замыслы. Некоторые предполагали, что она поднимется аж до ранга четвертой или даже третьей Жены. Она стала первой наложницей через год. Четвертой Женой через три. А теперь она – военачальница, – Каза пожал плечами. – Одна из пяти претендентов на трон.
Остаток вечера мастера договаривались и строили планы. Тайши недвусмысленно дала понять, что она главная. Окончательное решение остается за ней. Цзянь – ее ученик, и она за него отвечает. Тайши не хотела сбивать юношу с толку. Именно ее голос должен был громче всего звучать в голове Цзяня в бою.
К концу переговоров все совсем осоловели (особенно Сонь, который опустошил пять бутылей). Каза, который обычно ложился спать сразу после ужина, первым собрался на отдых. Он с трудом поднялся и зевнул.
– Я иду отдыхать. В роще остался гамак?
– В доме есть постели, Каза, – сказала Тайши. – Сопляков я выгоню вон.
Бхазани покачала головой.
– Там уже расположилась я. Извините.
– А как насчет того, чтобы уступить место старшему? – спросила Тайши.
– Мы все старшие, – ответила мастер Погруженного Кулака. – Что такое разница в несколько лет в нашем возрасте? Однако если старший брат Каза пожелает, я охотно уступлю ему постель.
– Не надо, – ответил тот. – Я люблю спать под открытым небом.
– А я где лягу, Тайши? – Фаузан встал и потянулся, расправляя руки; впрочем, левая не поднималась выше плеча. Бог Феникса подверг его пытке, чтобы выведать местонахождение Ивовой богини, и последствия до сих пор давали о себе знать. Лет тридцать назад буквально каждый военный искусник, стоивший своего меча, пытался себя обожествить. Тайши не удостоила вниманием эту убогую и предосудительную моду. Только заслуженный титул Фаузана продержался много лет.