Аймеи нахмурилась.
– Почему?
– Потому что тогда никому не позволят сдаваться. Всем будет только хуже.
– Понимаю… – с сомнением произнесла Аймеи.
Тухань поднялся на ноги и с воплем вцепился в Чжануса.
– Какого дьявола? Ты сказал, что он безобиден!
– Я действительно так считал! – ответил Чжанус, даже не замечая, что слабые руки Туханя держат его за грудки.
Наконец Тухань понял, что Чжанус не обращает на него внимания. Излив гнев, беглый монах по имени Тухань Ву, он же Большой Брат, замолчал и, как и Чжанус, уставился в лес, в котором исчез юноша. Разбойник нахмурился.
– Как там бишь его зовут?..
Глава 2. Длинный день
Вэнь Цзянь, Предреченный герой Тяньди, воин пяти Поднебесных, спаситель народов Чжун, а также человек, которого усиленно разыскивали во всех Просвещенных государствах, устал как собака к тому времени, когда втащил ноги по длинной извилистой лестнице, ведущей вокруг скалы на плато, которое он называл домом. Дом представлял собой кучку глинобитных хижин, окруженных полуразвалившейся стеной. Все вместе покоилось на огромном каменном утесе, который составлял часть Пиков Пираньи – оконечности Облачных Столпов напротив Уродливых Братьев.
Цофи ждала его, когда Цзянь наконец добрался до верху. Ей нравилось читать при лунном свете на балконе на краю утеса; вероятно, она заметила внизу его фонарь. Эта девушка – дочь картографа, которую Тайши подобрала в Санбе по пути в изначальный храм Тяньди, – отправилась вместе с Тайши в Облачные Столпы и в конце концов осталась там, чтобы заняться образованием Цзяня – делом не менее важным, чем боевые искусства. Она обучала его иностранным языкам, географии, политике и математике. Иногда ему даже удавалось что-то усвоить, но чаще – нет.
Глаза у Цофи полезли на лоб, когда он вышел на свет.
– Что случилось? Ты подрался с бегемотом?
Она недавно узнала о существовании этих животных и полюбила их всей душой.
Цзянь, с головы до ног в грязи, уныло опустил плечи.
– День был трудный.
На щеке у него вспух большой рубец размером с плод питахайи, сквозь лохмотья рубахи виднелись синяки и ссадины. Судя по тому, как Цзянь двигался, он сломал палец на ноге.
Цофи протянула руку.
– Давай рыбу, которую ты выменял у Казы. И не заходи в дом, пока не вымоешься.
– Тут такое дело, – отозвался Цзянь, сжимая плечи, – я ее потерял.
– Что потерял, рыбу? – Цофи устремила на него пронзительный взгляд. – Мне пришлось отдать за нее два горшка трюфелей, которые я накопала голыми руками!
– Вообще-то, мы копали их вместе, – сказал Цзянь и тут же об этом пожалел.
– Как это случилось? – гневно спросила Цофи.
Он поежился под ее взглядом.
– Я сорвался с потока ветра, когда катил в сторону Бантуня, и уронил мешок с рыбой в реку.
– А ты не мог его подхватить?
– Ну, я тоже упал… – Цзянь покраснел. – Меня напугала стая гусей. Они вылетели передо мной ни с того ни с сего!
Цофи закрыла лицо руками.
– Тебя напугали гуси? И ты потерял недельный запас провизии?
– И не только, – буркнул Цзянь.
– Прекрасно. Целый месяц мы будем есть рис и овощи со специями, – Цофи снова прожгла беднягу взглядом. – Ты ведь принес специи?
– Я же сказал – «и не только», – Цзянь виновато улыбнулся. – Сегодня на Юкане сильный ветер. Я чуть не утонул. Мне надо научиться плавать… – Помолчав, он продолжил: – Когда я выбрался на берег, меня уже отнесло течением слишком далеко от Бантуня, чтобы возвращаться. Пришлось немедленно идти на почтовую станцию.
– Рис и овощи без приправ. Великолепно, – недовольно сказала Цофи. – По крайней мере, ты забрал почту? Иначе Тайши сделает тебя похожим на твой портрет.
Он протянул небольшую пачку писем и развернулся, чтобы Цофи увидела привязанный к его спине ящик.
– Более или менее.
– По крайней мере, хоть с этим ты справился, – сказала Цофи и прищурилась. – А почему обертка разорвана?
Цзяню надоели выяснения.
– Может, сначала войдем в дом? Я замерз, устал и целый день ничего не ел, не считая твоего мерзкого завтрака.
– Да, утром мне удалось далеко не все, – признала Цофи. – Я оставила тебе тарелку блинчиков с луком.
Они миновали двор и вошли на кухню, которая представляла собой маленькую пристройку, примыкавшую к главному дому. Некогда все это принадлежало храму Алых Фонарей, побочной секте Тяньди, полагавшей, что их первосвященник должен съесть Предреченного героя и занять его место в пророчестве. Адепты учения Алых Фонарей восприняли его буквально и с энтузиазмом, и для соседних деревень настали нелегкие времена.