С целью предотвратить дальнейшую эксплуатацию и финансовые затруднения со стороны спекулятивного братства, комитет фондовой биржи собрался и официально закрыл биржу до понедельника. В сложившихся обстоятельствах этот шаг был чрезвычайно мудрым.
В уединении банковского салона лорд Фэрчайлд беседовал с редактором "Вестника". Он спешно прибыл в Сити, чтобы оправдать свой характер. Знаменитая каблограмма лежала на столе.
– Мне не нужно говорить, милорд, – начал он, – что я…
– Вам не нужно ничего говорить о себе, – любезно сказал лорд Фэрчайлд. – Мы совершенно убеждены, что вы стали жертвой. Но каким образом?
– В настоящее время я могу только теоретизировать, – ответил редактор "Вестника". – А вы, джентльмены, поймите, у такой большой газеты, как наша, повсюду есть корреспонденты. У нас также есть специальный шифр, известный только нам. Наш человек в Кейпе абсолютно надежен. Кто-то, должно быть, украл наш шифр или завладел ключом. К нам приходят телеграммы, адресованные "Бонанзе". Именно такой ответ пришел к нам в тот день, когда оборвалась восточная линия. Видя, что он был в полном порядке и, по-видимому, доставлен обычным способом, мы использовали его под впечатлением, что у нас есть отличная новость, которой, возможно, не обладают наши конкуренты.
– Внешний вид телеграммы не вызвал у нас никаких подозрений, но с тех пор, как стало известно о ее ложности, я отдал ее на экспертизу специалисту, который сообщил, что первоначальная телеграмма была направлена "Бонану", а не "Бонанзе". Последние две буквы были ловко подделаны, но под очень сильным окуляром подделка очевидна. Теперь вы можете разглядеть ловушку. Я побывал в офисе кабельной компании и, как и ожидал, обнаружил, что в тот день из Кейптауна было отправлено сообщение на имя зарегистрированного "Бонана". Этим "Бонаном" оказался некто Джеймс Джонс, имеющий офис в Лонг-Лейн. Разумеется, этот офис был занят с явной целью заполучить это сообщение, чтобы в случае поломки восточной линии можно было заставить нас получить бумагу. К сожалению, она была доставлена к нам с ужасными результатами. Мы видим, что сообщение повторялось изо дня в день в надежде на перебои со связью.
– Сейчас множество крупных предприятий на юге каждый день передают по кабелю котировки, списки с расценками, информацию о находках золотой руды и тому подобное. Все это зашифровано, и может пройти две недели без каких-либо колебаний, что означало бы получение практически идентичного сообщения в течение нескольких дней. Ничто, кроме тщательного поиска записей, не могло вызвать подозрений. Кроме того, линия вышла из строя, и все силы компании были направлены на это.
– Если кто-нибудь из вас, джентльмены, захочет зайти в офис кабельной компании и посмотреть на десятки дубликатов шифрованных сообщений, все они более или менее похожи, вы убедитесь, что сотрудники компании нисколько не виноваты. Мы стали жертвами хитроумного заговора. Остальное мы можем смело оставить полиции".
Город снова приходил в норму. К четырем часам он практически опустел. Офисы различных банков ломились от возвращенного золота. Многие клерки закрывали бухгалтерские книги и предвкушали хороший ночной отдых.
Почти невозможно было поверить, что это те же самые улицы, что и несколько часов назад.
Тем временем Эрикссон и его партнер во внутренней комнате своего офиса злорадно подсчитывали умопомрачительные цифры; их прибыль от гигантского обмана, который они разыграли перед публикой, обещала исчисляться миллионами.
Радуясь внезапному повороту в делах, двое преступников строили воздушные замки из своего незаконно нажитого богатства, когда с лестницы офиса донеслись тяжелые шаги; раздался стук в дверь. Оба мужчины вскочили. Их нервы еще гудели от напряжения прошедшего дня и ночи.
– Войдите, – неуверенно произнес Ашертон-Смит.
Вошли несколько человек. Один из них держал в руке бумагу.
– Мистер Ашертон-Смит и мистер Карл Эрикссон, он же Джеймс Джонс, – сказал он, – у меня есть ордер на ваш арест, который я вам сейчас зачитаю. Я предупреждаю вас, чтобы вы не говорили слишком много. Ваш сообщник, Джейкоб Питерс, был арестован в Кейптауне, и, как мне сообщили по телеграфу, он полностью признал свою вину.