– Во что бы то ни стало нужно перекрыть подачу! – воскликнул Лонгдейл.
– И лишить четыре пятых Лондона воды вообще! – мрачно сказал Дарбишир. – И Лондон запылает, как печь! Ни промывки канализации, ни поливки дорог, ни даже капли для питья. Через два дня Лондон превратился бы в зловонный, кипящий ад – попробуйте представить себе это, Лонгдейл.
– Я представлял, и довольно часто, – сказал помрачневший Лонгдейл. – Рано или поздно это должно было случиться. Теперь у вас есть шанс, Дарбишир, с вашим процессом стерилизации.
Дарбишир улыбнулся. Он двинулся в направлении бархатных штор. Ему нужны были эти его записи, он хотел продемонстрировать своему коллеге новое поразительное открытие. Записки были на месте, но, похоже, их кто-то трогал. На полу лежал вырванный листок из блокнота со стенографическим шрифтом, Дарбишир подбежал к колокольчику и яростно зазвонил в него.
– Верити, – воскликнул он, – этот чертов… то есть, мистер Чейз снова был здесь?
– Да, был, сэр, – медленно сказала Верити, – он пришел сразу после мистера Лонгдейла. Я попросила его подождать, что он и сделал, а через некоторое время он снова вышел, сказав, что, поскольку вы, похоже, заняты, он позвонит еще раз.
– Гм! Он показался тебе чем-то взволнованным, Верити?
– Ну, да, сэр, – он был совершенно бледный и с блестящими глазами, и…
– Этого достаточно. Иди и вызови мне экипаж, сейчас же, – крикнул Дарбишир, бросаясь обратно во внутреннюю комнату. – Вот какая штука – этот чертов американский журналист, Чейз, вы про него знаете, слышал все, что мы говорили, и ознакомился с моими записями; завтра все это будет напечатано в "Телефоне" и, возможно, еще в полудюжине газет. Эти ребята готовы разрушить империю ради того, что они называют "сенсацией".
– Ужасно! – воскликнул Лонгдейл. – Что вы намерены предпринять?
Дербишир ответил, что собирается убедить редактора "Телефона" в том, что никакой алармистской статьи не должно появиться в ближайшее утро.
Он должен был вернуться через час, а Лонгдейл остался ждать. Ситуация оказалась не такой уж безнадежной, как казалось на первый взгляд. Снаружи раздался стук колес, и Дарбишир прямо без шляпы нырнул в ночь.
– Офисы "Телефона", – крикнул он. – Соверен, если я буду там через двадцать минут.
Кэб рванул вперед. Водитель собирался заработать этот соверен или же понять, что к чему. Он с бешеной скоростью въехал на Трафальгарскую площадь, его безрассудно подрезала легковая машина, и через мгновение Дарбишир был выкинут из кэба и приземлился прямо на голову. Он лежал, не проявляя никакого интереса к земным вещам. Собралась вяло бурлящая толпа, появился врач в вечернем костюме.
– Сотрясение мозга, – сказал он спокойным тоном. – Боже мой, это же доктор Дербишир. Сюда, полиция! Поторопитесь со скорой помощью – его нужно немедленно доставить в больницу Чаринг-Кросс.
II
Не испытывая душевного дискомфорта, мистер Джеймс Чейз, в прошлом сотрудник газеты "Нью-Йорк Чантиклир", а теперь "Морнинг телефон", прикурил сигарету на углу Харли-стрит. Ночь только начиналась, и у него было достаточно времени, чтобы разработать свои планы. У него в кармане было то, что он называл "всемогущей сенсацией", и действительно, за всю историю желтой журналистики он не мог припомнить ничего более значительного. Лондон высох, как засохшая губка, абсолютно лишенный воды! Лондон с этой жидкой чумой, вырывающейся из каждой подземной трубы и фонтана! Кружащиеся заголовки вертелись в голове Чейза.
В конце концов он добрался до офиса "Телефона" и поднялся по грязной лестнице. Без стука он миновал барьер двери с надписью "строго конфиденциально". Управляющий директор "Телефона" сидел, ссутулившись, без пиджака и жилета. Его приветствие Чейзу не было обременено льстивой вежливостью. Он просто спросил, что, черт возьми, ему нужно. Чейз приветливо кивнул и протянул ему большой лист бумаги. Немного подумав, он набросал синим карандашом полдюжины энергичных строк.