Похоже, никуда. Они с Гилтасом всего лишь ударились о землю. Они все еще находились в Инас-Вакенти. Над ними по-прежнему был купол ночного неба. И ее руки крепко держали Гилтаса.
«Итак», — проворчал он, открывая глаза. — «По всей видимости, я не достаточно ценен в качестве добычи».
«Лежи спокойно», — прошипела она, внимательно прислушиваясь. — «Я не думаю, что все так просто».
Галопом прилетел отряд кавалерии, предвосхищая грядущий спор. Его вел бледный от потрясения Хамарамис.
«Великий Беседующий! Леди Кериансерай! С вами все в порядке?»
Кериан помогла мужу подняться, и они успокоили старого генерала. Призрачные монстры исчезли. Блуждающие огоньки маневрировали во мгле, поднимаясь вдоль линии деревьев в дюжине метров от них, и эльфы не стали мешкать. Хамарамис предложил свою лошадь, но Гилтас вместо этого взобрался и сел позади него. Беседующего качало, и даже послушная гнедая могла оказаться слишком энергичной для его нетвердой руки. Не беспокоясь насчет протокола или внешнего вида, Кериан просто запрыгнула за спину ближайшему солдату, молодому квалинестийцу, чрезвычайно удивившемуся, обнаружив, что делит коня со своей королевой.
Возвращение Беседующего и Львицы было встречено приветственными криками. Все восхищались чудесным спасением Беседующего. Эльфы обступили его лошадь, стремясь убедиться, что Гилтас и в самом деле не пострадал.
Успокоив подданных, Гилтас направился к своей палатке, приказав немедленно созвать совет. Вскоре Хамарамис, Таранас и избранники народа — члены Талас-Энтии, квалинестийского сената — присоединились к Львице в палатке Беседующего. Гилтас сидел в своем походном кресле, укрыв ноги малиновым плащом Кериан. Несмотря на беспокойство Трусанара о его здоровье, целителю пришлось довольствоваться приготовлением дозы успокаивающего эликсира для своего короля, а затем удалиться.
Гилтас с Кериан поведали о произошедшем. В отличие от своей жены, Гилтас не был парализован, но очень сильно ощущал противление призраков присутствию эльфов. Исходящее от призрачного собрания чувство являлось ненавистью, чистым неприкрытым отвращением, рассказал он совету. Его уверенность не произвела никакого эффекта.
«Ты остановил их нападение на меня», — указала Кериан.
Сбивающее с толку развитие, но это правда, согласился Гилтас. Когда он приказал им отпустить свою жену, разгневанные призраки, к удивлению, подчинились, но их ненависть только усилилась. Они отступили лишь когда появились блуждающие огоньки, демонстрируя, что эти группы не ладили друг с другом.
Как бы сильно он не сожалел о причинении горя такому множеству несчастных душ, Гилтас был непреклонен. — «Они должны отступить. Они отступят. Мы здесь, и я собираюсь остаться».
«Можем мы как-то упокоить призраков?» — спросил сильванестиец, младший член Дома Священников.
Гилтас сомневался. Ни у одного среди эльфов не было таких знаний и опыта. И обычный священник за всю свою карьеру мог изгнать одного или двух призраков. Что можно было сделать против сотен злобных привидений?
Воцарилась гнетущая атмосфера. Не было слышно ничего, кроме треска факелов и скрипа пера Варанаса. Писец сидел по правую руку от Беседующего, слегка позади импровизированного трона, терпеливо записывая все, что говорилось. В тени позади Варанаса ёрзал целитель, переминаясь с ноги на ногу, которому явно не терпелось, чтобы совет закончился, и его пациента можно было уложить в постель.
Возобновился вялый несфокусированный спор. Ни у кого не было полезных предложений. Гилтас слушал, подперев рукой подбородок, сосредоточенно нахмурив брови. Кериан было не провести. Она знала, что у него практически закончились силы. Изнеможение заострило черты его лица, равно как затуманило его взгляд. Она уже практически собралась настоять, чтобы они сделали перерыв на ночь, когда ее с ослепляющей внезапностью осенило.
«Я знаю кое-кого достаточно мудрого, чтобы рассказать нам, возможно ли упокоить этих призраков», — воскликнула Кериан. — «Леди Са'ида!»
Са'ида была верховной жрицей кхурской богини Элир-Саны. Во время эльфийского изгнания в Кхури-Хане, жрица проявила себя как ценный союзник, хотя и тайный, не желая задевать чувствительность своего народа ко всему чужеземному. Она одолжила Беседующему храмовые документы, в которых упоминалась долина. Гилтас тщательно скопировал их и продолжил изучать, наряду с мудрыми трудами своей собственной расы.