Выбрать главу

«В намордниках, Эльхана. Все они». — Он плотнее запахнул плащ и направился прочь.

Фырканье Чизы вызвало примирительное похлопывание. — «Я знаю», — пробормотала Эльхана, прижавшись лбом к пернатой шее грифона. — «Это лишь ненадолго, обещаю».

Эльхана предложила, чтобы всадники на грифонах задолго до лагеря кочевников поднялись в воздух и пролетели достаточно высоко, чтобы запах зверей не достиг кхурских пони. Портиос ответил, нет. Его лучшие лучники были среди всадников грифонов, и они могут понадобиться, если кочевники попытаются сражаться. Эльхана не стала спорить с ним, как сделала бы Львица. Она просто подождала, и Портиос предложил компромисс. Всадники на грифонах перелетят через лагерь, но лишь после того, как армия, ведя коней на поводу, безопасно пройдет мимо.

Эльфы и кони крались узкой колонной. Лагерь кочевников располагался не прямо за стеной, а на коротком расстоянии от ее незаконченного края. Из-за каменистой местности эльфам пришлось пройти намного ближе к лагерю людей, чем хотелось бы Портиосу. Какое-то время все шло хорошо; а затем внезапно заржал кхурский пони. Возможно, он почуял чужих коней, а возможно его беспокоила странная сырая атмосфера возле прохода. Портиос, стоявший в ожидании позади воинов, махнул вперед всадникам на грифонах. Один из них первой же стрелой сразил животное.

Шоббат открыл глаза. Он не выходил на охоту, пока не наступала глубокая ночь, но что-то потревожило его отдых. Он принюхался к открытому пологу палатки. Лагерь спал. Он несколько раз глубоко втянул носом. Мешали ароматы дымящегося дерева и обуглившегося мяса, но он учуял шедший от стены запах недавно пролитой крови. Не отрывая глаз от возвышавшейся темной массы, он обошел спящую Адалу и стал красться к каменной пирамиде. Запах крови становился тем сильнее, чем ближе он подходил. Его уши вертелись вперед-назад. До него донеслись звуки, звуки не из спящего лагеря кочевников: скрип кожаной сбруи, глубокое дыхание движущихся коней, и, дважды, приглушенный звон металла по металлу.

Одним прыжком он оказался на верхушке стены. Было какое-то движение на северо-западе. Сквозь проход проникала вереница темных фигур. Хотя они были завернуты в плащи и шарфы, острое звериное зрение Шоббата уловило предательское мерцание металлических доспехов. Шли эльфы. Он запрокинул голову и завыл.

Адала тотчас проснулась. Она взглянула на стену, ожидая увидеть четырех часовых. Вместо них она увидела силуэт зверя в бледном звездном свете. Он скакал взад-вперед и завывал, точно совершенно свихнулся. Она вскочила и подбежала к прикрытому костру. Она швырнула несколько горстей стружки на слабо мерцавшие угли. Хворост вспыхнул.

Тотчас стала видна вереница людей. Они шли пешком, ведя своих коней. Нет, не людей: лэддэд!

«По коням! По коням!» — закричала Адала. — «Лэддэд здесь!»

Она бежала по лагерю, поднимая всех на ноги и вновь разжигая все костры, что только могла. Утомленные дневной работой, большинство людей не озаботились прикрыть костры; ничего не осталось, кроме погасшей золы. Одурманенные сном, ее люди находились в смятении. Они неуверенно двинулись по слабо освещенному лагерю к своим коням, но были вынуждены остановиться, когда с ночного неба им под ноги хлынул дождь стрел. Они были отрезаны от своих животных.

Эльхана видела, как полукруг палаток расцветает огнями, и поняла, что внезапность упущена. Дальше стало еще хуже. Самар поспешил назад с жутким докладом. Портиос приказал кавалерии атаковать. Он намеревался раз и навсегда уничтожить сторонников Адалы. Эльхану и всадников на грифонах охватил ужас, но Самар не заметил колебаний среди кавалеристов. Пробивавшие себе путь в Инас-Вакенти сквозь орды беспощадных кочевников, эльфы безо всяких угрызений совести подчинились жестокому приказу своего предводителя.

Всадники на грифонах взлетели. Эльхана повела их прямо к несущимся во весь опор воинам, надеясь предотвратить резню. Грифоны приземлились среди водоворота схватки. Воспользовавшись их вмешательством, многие кочевники бежали, побросав все, кроме одежды, что на них была, устремившись в пустыню.

Портиос большими шагами двигался сквозь расстроенный строй кавалерии, его рваная ряса цеплялась за ноги.

«Что ты делаешь?» — спросил он.

«Что ты делаешь?» — ответила Эльхана, с бледным как алебастр лицом. — «Лучники отрезали их от их коней. Ты мог ускакать и оставить их позади. Зачем было атаковать?»

«Мертвые люди не болтают».

Разъяренная Эльхана дернула поводья, и Чиза стала на дыбы. Ближайшие кони бросились врассыпную. Портиос не дрогнул. — «Если у тебя не хватает духу для такой войны, можешь присоединиться к Королю-Марионетке», — резко сказал он.

Она посвятила несколько секунд тому, чтобы успокоить своего раздраженного грифона, используя это время, чтобы самой вернуть самообладание, а затем заявила: «Я иду с тобой, Портиос, как твоя жена и твоя совесть. Не старайся избегать меня в качестве любой из этих ролей!»

Эльфы были так увлечены противостоянием между мужем и женой, что никто не заметил крадущегося вдоль стены Шоббата. Когда внезапно налетели золотые грифоны, Шоббат распростерся на камнях и застыл на месте, чтобы не быть разорванным на части их мощными когтями. Затем он снова двинулся, решившись напасть. Его целью была не женщина лэддэд верхом на одном из ужасных грифонов, а эльф в маске перед ней. Его голос звенел холодной властностью, как и голос отца Шоббата, хана. Тот в маске явно был вождем лэддэд, и Шоббат собирался убить его. Двигаясь с терпеливой осторожностью, Шоббат подбирался ближе и ближе, а затем подобрал задние лапы. Он прыгнул.

Твердый снаряд ударил его в полете, опрокидывая в гущу обезумевших коней и враждебных воинов. Стрелу выпустил эльф с суровым лицом на самом крупном грифоне.

Даже спор между Эльханой и Портиосом не мог надолго ослабить бдительность пекшегося о безопасности своей госпожи Самара. Он прицелился, чтобы прикончить зверя, но тот рванул прочь. Ужасно завывая от боли, он выписывал зигзаги между лошадиных ног, и быстро потерялся в темноте.

Потрясение от нападения этой твари положило конец спору. Портиос приказал очистить место от малейших доказательств прохода эльфов. Стрелы были возвращены, следы стерты. То, что осталось от лагеря, предали факелам.

Первой ее заметили воины на краю группы: одинокую женщину, облаченную в черный геб. Она медленно шла к ним. Вплотную за ней следовал осел, хотя его поводья висели свободно, волочась по земле. Эльфы настороженно следили за ней, но позволили ей беспрепятственно пройти. Она двигалась точно лунатик, глаза застыли прямо вперед, шаркающиеся ноги спотыкались о торчащие камни. Когда она приблизилась, Эльхана узнала ее.

«Ступай обратно, Вейядан», — предостерегла Эльхана. — «Бой окончен».

Ее предупреждение осталось незамеченным. Адала продолжала приближаться. Она повернулась к Портиосу. Остановившись, женщина-кочевник сказала: «Безликий, ты был проклят Теми, Кто Наверху. Адала Фахим тоже проклинает тебя. По твоим кровавым деяниям все узнают в тебе ненасытное чудовище, которым ты на самом деле являешься!»

Портиос в молчаливом раздражении отвернулся от нее.

«Тебя заберет молния», — добавила Адала и выжидающе уставилась в ночное небо. Ничего не случилось. Ночь была холодной и тихой, было слышно лишь потрескивание огня, пожиравшего то, что осталось от лагеря. Те из людей Адалы, кто выжил в бою, бежали в пустыню. Вейядан была одна.

Воины во главе с Портиосом развернули коней и поскакали прочь. Всадники на грифонах задержались, ожидая свою госпожу. Эльхана бросила Адале бурдюк с водой и узелок с едой. Женщина-кочевник даже не взглянула на них. Ее немигающий взгляд был сфокусирован на удалявшемся Портиосе, словно она могла уничтожить его одной своей волей. Ей больше нечего было здесь делать. Эльхана подала сигнал всадникам взлетать.

Поднятые крыльями грифонов пыль и пепел медленно осели. Адала попыталась найти свою палатку. Маленькая Колючка терпеливо цокала за ней.