Я вернулась в реальность с криком неимоверной боли. Всё тело скрутило судорогой, а изо рта хлынула кровь…
— …хорошие сапоги, — открывший дверь охранник бесцеремонно стащил с меня обувку, — тебе они уже всё равно ни к чему, — словно оправдываясь за свой поступок, проговорил он, — пошли.
Добрый пинок в ребра, должный повлиять на мою расторопность, только прибавил мне злости.
"Я еще отомщу".
Ещё один удар. Я закашлялась и поднялась на ноги.
— Топай, топай, — «дружеский» толчок в спину. Под босыми ступнями ледяной пол. Каждый шаг даётся с трудом, меня качает, но я упрямо иду вперёд. А что собственно остаётся делать? "Похоже, сегодня меня ведут куда-то ещё, — сознание машинально анализирует происходящее. Поворот к камере пыток остался позади. — Казнь? Неужели так быстро? Лучше было бы умереть ночью…" Кажется, выход во двор здесь, во дворе плаха, но меня ведут дальше…
Казнь отменяется…
Когда меня втолкнули в кабинет, он стоял у окна.
Связанные за спиной руки уже потеряли всякую чувствительность.
В тишине было слышно, как в ожидании приказа сопит охранник.
— Развяжи.
Мой сопровождающий повиновался.
— Можешь идти, — этот голос не может принадлежать человеку. Голос мраморной статуи — ровный, без тени эмоций. Охранник вышел.
Холодно. "Я не чувствую боли, я не чувствую боли". Только холод и лед, обжигающий босые пятки.
— Почему ты не умерла? — в его голосе прорвалась… боль? Что это? Отзвук сострадания?
Ненависть… Куда делась моя ненависть к камерлинцам? Мой палач, я должна была бы ненавидеть его, но… не могу.
— Почему ты не умерла?
— Ты бы хотел этого? — я попыталась улыбнуться разбитыми губами.
Со стороны улыбка, наверное, показалась жуткой. Его передёрнуло.
— Да, я так хотел.
— Ты приказал подсыпать яд в чашу с водой?
— Нет, это был чай, я сам положил туда листья кусары1, - он отвернулся. Значит кусара… вот почему я не почувствовала вкуса…
— Спасибо, — снова долгая пауза, — но мне пока ещё рано умирать…
— Ты не понимаешь, — полковник стоял ко мне спиной, его шпага лежала на столе, а я уже чувствовала кисти рук. Один шаг вперёд, едва ли он успел бы защититься, — теперь тебя ждут долгие мучительные пытки и ещё более мучительная, ужасная смерть.
Я это знала и без него, но умирать по-прежнему не хотелось.
Он шагнул к окну.
Шансы увеличились.
Схватить шпагу, пронзить своего мучителя и бросится вверх по лестнице. Выйти наружу мне не дадут, но зато я смогу умереть, сражаясь…
Он нервно пожал плечами.
Шпага так близко, протянуть руку и убить…
Именно этого он и хотел. Хотел, чтобы я завладела оружием, а там кто кого. У него на поясе нож, при его ловкости и силе шансы почти равны. Терм хотел меня убить или умереть сам… Нет, я не доставлю ему такого удовольствия, я буду жить столько сколько отведено судьбой, и он будет жить… и пусть… пусть страдает…
— Почему ты не умерла раньше? — он снова повторил свой вопрос. — У тебя было столько возможностей…
— Наверное, потому, что я люблю жизнь… — ответила я тихо, — и потому, что… — я не стала продолжать. Может быть действительно было бы лучше, чтобы я умерла… Он… он мой палач… которого я…
Смешно.
Смешно и страшно.
— Ты не знаешь, на что способны наши палачи, — злость и отчаяние сквозит в его голосе.
— Знаю, — работу их палачей я еще не лицезрела, зато видела работу наших…
— Тогда сделай, как велит Илактрион, возможно он дарует тебе лёгкую смерть.
— Ты печёшься о моей смерти? Так убей меня! Возьми свою шпагу и убей!
Пауза и…
— Не могу.
— У тебя даже на это не хватает мужества, полковник.
— Не называй меня полковником…
— А как же тебя называть? Палач, Тёрм?
— Замолчи!
— Ты призываешь меня к молчанию, ты боишься правды?
— Авель, ты не понимаешь, что значит пробыть один день в пыточной камере. Ты покушалась на жизнь короля. Даже я не смогу защитить тебя.
— А Мейхель?
— И Мейхель тоже, у нас… у нас есть свои обязательства… Сделай, как просит король… тогда он, возможно, дарует тебе лёгкую смерть, — Тёрм повторялся.
— Возможно — слишком неопредёленное слово, чтобы обменивать его на предательство.
— Разве это предательство? Ты только расскажешь правду.
— Правду… Тёрм, а ты сам всегда говоришь правду?
— Я, но…
— Моя правда — это предательство всего того, ради чего я жила. Моя правда — повод к войне. Я не готова поступиться тысячами жизней ради одного лживого «возможно».
— А если король даст твёрдое обещание?
— Ты считаешь, одна легкая смерть — равноценный обмен на право начать войну?
— А если мы сможем уговорить короля отпустить тебя?! — неужели он и в самом деле думает, что я поверю в это и пойду на измену?
— А ты подумал, смогу ли я после этого жить? Мой ответ — нет.
— Авель, я не смогу смотреть, как тебя будут пытать.
— Не смотри.
— Одна мысль об этом раздирает мою душу на части.
— Так отпусти меня или убей.
— Я не могу…
— Тогда нам не о чем больше говорить. Я хочу уйти.
— Куда? В пыточную камеру?
— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя.
— Сделай, как приказал король. Не заставляй меня…
— Не заставляй, что? — блин, у меня истерика. Крепись. — Не заставляй бить тебя? Не заставляй вызывать палача, чтобы он тебя пытал?! Или…
— Хватит!!! — закричал он, не выдержав моего напора.
Я закусила губу.
Термарель сел за стол. Закрыл ладонями лицо. Затем поднялся и подошел к двери.
— Охрана, — будто крик сквозь слёзы, — увести.
Я закрыла глаза и вздохнула, так, чтобы мой вздох никто не услышал.
Меня не пытали, видимо, он запретил это. Весь день продержали в пыточной, заставив наблюдать, как пытают других, затем увели и бросили в камеру.
"Клетка", как я ее называла, была очень маленькой. В ней были лишь стены, решетка и каменный пол. Все. Я уже поняла, что нахожусь ни где-нибудь, а именно в Ламкрюнцине — самой страшной тюрьме Камерлина, тюрьме для особо опасных преступников: наемных убийц и лиц, попытавшихся совершить покушение на важные должностные лица, шпионов. Все это могло относиться к моей персоне, поэтому на снисхождение надеяться было бы просто глупо: самое лучшее, что могло ждать узников Ламкрюнцина — это быстрая и не слишком мучительная смерть.
Я пролежала на полу всю ночь, будучи уверенной, что завтра начнутся пытки. Ни Тёрм, ни кто другой не сможет больше отсрочить этого. День-другой истязаний и, не добившись ничего, меня казнят.
Страшно.
Сначала я плакала, потом смирилась. Как права была мама, не нужно было лезть в это дело. Я не справилась, я просчиталась.
Глупо.
Шпион, наёмный убийца — это не для меня. Я — воительница. Мое место рядом с другими воительницами, рядом с королевой…
Как всё неправильно…
Тёрм…
Так не должно быть.
Я достала из-под рубашки цепочку. Маленький кулончик холодил пальцы. Я сдалась. У мамы он всегда был теплым… Жаль, что я не умерла этой ночью…
"Дура! Ты жива! Ты сбежишь. Ты отомстишь им за свой плен и унижение!.."
"Соберись. Боль — естественная спутница жизни. Помни, ты должна молчать и не соглашаться на уговоры. Помни, долг превыше всего".
Меня вели в пыточную. Знакомый кат привычно улыбался, его помощника рядом не было. За столом, я не сразу обратила внимание, сидел Вексель. Я ожидала увидеть здесь кого угодно, только не его.
— Славная девочка. Ты мне сразу понравилась. Жаль видеть тебя в этом мрачном месте…
— Я не понимаю, как Вы… здесь оказались?
— Телепорт, милая, банальный телепорт…
— Телепорт?! Это же невозможно… вы же не обладаете…
— Поверь мне, я — маг и не самый слабый, — на лице Векселя расплылась самодовольная улыбка.
Теперь его пояснения были не нужны. Я уже увидела его ауру. Черную ауру с золотым проблеском. Ауру очень сильного колдуна. Очень…